— А ты возмужал, — словно в ответ на мысли Льва заявил Ежикин, — богатырь — одно слово! Дамочки, небось, на части рвут, — он засмеялся, из чего следовало, что сказанное — шутка.
— Не рвут, — пресёк дальнейшие фантазии Лев. — Зачем звал?
— О как! Сразу к делу?
Никто и не сомневался, что Ёжик вспомнил о давнем приятеле не для того, чтобы предаваться воспоминаниям первой молодости. Они, как правило, за две трети века трансформируются в индивидуальные мифы, не терпящие постороннего вмешательства. По щелчку длинных пальцев начальника отдела нераскрытых убийств — в простонародье «охоты на глухарей» — больший экран из толстого прозрачного стекла, не мешающий наслаждаться видами, покрылся пестрящей рекламой компании производителя. Лев усмехнулся — земляне верны себе. Через две-три секунды появилась полезная информация. Снимки улыбчивых и хмурых людей разных национальностей, мужчин и женщин, сменяли друг друга бесконечной чередой. У каждой фотографии светилась виртуальная кнопка, активирующая текстовую информацию о пострадавшем.
— Что-то больно много, — удивился Лев, — все по одному делу?
Ежикин ещё раз щёлкнул, аватарки выстроились в столбцы и строки, заполнив весь экран.
— Дела, разумеется, разные. Однако некоторое сходство наводит на мысль о маньяке, — помолчав, Михаил пояснил: — Выстрел снайпера во всех случаях. Почерк, оружие, особенности лёжки, способы отхода — идентичны.
— О маньяке? — усомнился Лев. —Больше похоже на киллера.
— Именно! — обрадовался неизвестно чему Ежикин. — Киллер-маньяк. Дело в том, что никаких признаков заказного убийства найти не удавалось. Среди убитых полно безобидных людей. Учителя, врачи, библиотекари, археологи, домохозяйки. Разведёнки, холостяки, примерные семьянины. Холерики и флегматики, интроверты и общительные, гениальные и бездарные…
— Серия подразумевает сходство жертв, ты же перечисляешь хаотичный набор.
— Именно. Предстоит найти то, что связывает этих людей, — палец Михаила указал на экран, — что их роднит в глазах маньяка.
Запустив программу, которая выхватывала из общей картины один образ и на пять секунд раскрывала краткую биографию жертвы, Ежикин опять откинулся на спинку кресла и забарабанил по подлокотникам. Приглашённый детектив продолжал наслаждаться любимым напитком, подливая его из подогретого кофейника, и внимательно следил за меняющейся информацией.
— Много общего обнаружили? — спросил он после четвёртой чашки. Михаил отрицательно покачал головой. Лев усмехнулся и заметил: — У всех, кого мне успели показать, есть дети. Как правило, один, но у некоторых двое и даже трое.
Ежикин заметно напрягся: поднимать болезненную тему в присутствии тех, кому пока не разрешено иметь ребёнка — а однокашник с женой были бездетными — считалось неэтичным, потому он и смолчал. Но раз Лев сам затеял разговор, ничего не оставалось, как поддержать.
— Думаешь, нашёлся эдакий борец с перенаселённостью планеты и отстреливает тех, кто успел оставить потомство?
— Напрашивается.
Михаил снова щёлкнул пальцами, экран показал карту мира с нанесёнными на неё точками, цвет которых менялся от светлых тонов к тёмным в зависимости от давности совершённого в отмеченном пункте преступления. Логики в перемещении убийцы не просматривалось.
— Зачем так метаться? — вопрошал Ежикин. — Удобнее сначала отстрелить тех, кто живёт в соседних городах, а уже потом перелетать на другой континент.
Лев, не ответив, задал свой вопрос:
— Полагаю, вы досконально изучили маршрут. Нет ли связи с проведением каких-либо мероприятий? Симпозиумы, гастрольные туры, олимпиады, конкурсы, показы мод…
— Всё перерыли, не сомневайся, — нахмурился собеседник, — по городам ничего не удалось отследить, а столицы тех стран, где в это время совершалось преступление, принимали выставку. Мы перетрясли сотрудников — они чисты. Жертвы экспозицию не видели, разве что двое-трое из них.
— Что за выставка?
— Художественной фотографии с девятнадцатого по двадцать первый век. Называется «Старики». Она сейчас, кстати, в Москве проходит, в Манеже.
— Слышал, Ольга предлагала посетить.
— Не думаю, что есть связь, — Михаил удивлённо посмотрел на поднявшегося товарища, — уже уходишь? — сам же и ответил: — Ну да, больше пока нечего обсуждать. Могу надеяться на сотрудничество?