— Постараюсь быть полезным, — кивнул Лев.
— Перешлю тебе на ящик материалы. До скорого! — Ежикин поводил приятеля до лифта и, когда двери закрылись, довольно потёр руки: заработан очередной плюсик к авторитету в глазах начальства. Шеф до трясучки жаждал заполучить прославившегося на всю галактику детектива, но сомневался, что тот опустится до службы планетарного масштаба, поэтому и действовал через однокашника Льва. Это ли сыграло, или звёздный следователь заинтересовался загадочным делом, а может быть, соскучился по Земле и рад зацепиться здесь — не важно. Ёжик представит согласие Льва, как личную заслугу. Почему бы и нет?
***
«Старики» занимали половину Манежа. Просторно расставленные перегородки позволяли не только рассматривать огромные фотографии по отдельности, но и отходить подальше, охватывая взглядом шесть-семь экспонатов. Обилие сморщенных лиц, обвисших щёк, подслеповато-прищуренных слезящихся глаз, двойных подбородков, вытянутых жилистых шей производило двоякое впечатление брезгливости и сочувствия. Лев бродил между парадными портретами дедушек, на груди которых теснились ордена и медали. Реже попадались красивые в своём гордом величии бабули. В смежный отдел, куда направилась жена, не торопился. Размышлял о том, каково жилось людям, познавшим одну единственную молодость, посвятившим жизнь труду, службе, воспитанию детей и однажды осознавшим, что тело одряхлело, разум потускнел, а интерес к ним, как к личностям, держится лишь на угасающих сыновних и дочерних чувствах.
Наградной ряд закончился. С очередной фотографии на Льва смотрела смешливая старушка. Ни безбровый разлинованный морщинами лоб, ни напоминавшие печёные картофелины щёки не привлекали внимание так, как лукаво блестящие, сохранившие синеву глаза и растянутые тонкие губы. Все без исключения посетители замирали около этого портрета, радуясь неведомому счастью давно умершей женщины. «Такой могла быть сейчас Ольга, — подумалось, — если б ни блокирующая запуск механизма старения вакцинация, которую проводили каждому человеку, достигшему тридцати пяти лет». Захотелось увидеть супругу, поспешил в следующий раздел.
Высокая — они с Ольгой были одного роста — подтянутая, белокожая шатенка беседовала с невзрачным мужичком и невесело улыбалась. Такой вечно печальной стала улыбка жены с тех пор, как та побывала на пиратской планете. Лев полюбовался остреньким личиком и каштановыми локонами супруги и двинулся вдоль ряда портретов.
Здесь были семейные: вокруг старика со старухой, а кое-где одного из них, толпились пожилые мужчины и женщины, их дети и внуки, держащие младенцев. Немногие доживали до правнуков, и редкие счастливчики — до праправнуков. На одном фото Лев насчитал шестьдесят пять человек. Сколько придётся ждать, чтобы им с Ольгой собрать такую компанию? Нереально. Миновав первую молодость, человек дистанцировался от родителей, не говоря уж о бабушках и дедушках, которые не нуждались в поддержке и лишь раздражали никчёмными советами.
— Достойно уважения, не правда ли? — послышался за спиной вкрадчивый голос.
Лев обернулся, рядом стоял тот самый мужчина, что недавно разговаривал с Ольгой. Он постукивал пальцем по клипсе, подмигивающей крошечным огоньком, сигнализируя, что переводчик включён.
— Я говорю по-английски, — ответил Лев.
— Такой картины теперь не увидишь, — деланно улыбнулся незнакомец.
Первое желание было отойти, однако неразгаданная связь преступлений, о которых говорил Мишаня, с выставкой «Старики» заставила проявить интерес к собеседнику. Познакомились. Англичанина звали Дэвид, фамилии он не назвал. Выставку Дэвид посещал регулярно — вдохновлялся для написания диссертации, тема которой звучала мудрёно, но, если сказать проще: «Кризис целостности человечества как следствие разрушения родственных связей». Лев профессионально задавал наводящие вопросы, учёный многословно излагал собственные идеи. Впечатление он производил если не реально помешанного, то весьма перспективного пациента психиатрической клиники. Оставалось радоваться, что диктофон работает, и не нужно вникать в смысл речей Дэвида. Лев методично кивал и прикидывал, может ли тщедушный человечек быть киллером? Или это заказчик? Ни одна из двух ролей не вязалась с обликом учёного. Для убийцы чересчур эмоционален, а снайпер стрелял с холодным расчётом, действовал без малейших зацепок для следствия. Для заказчика Дэвид бедновато одет, да и не стал бы заказчик такого количества преступлений тусоваться среди заурядных людей, это должно быть лицо иного круга общения.