— Разрешите доложить! Убитая выстрелом в сердце Снежана Морозова находилась в Коломне по служебным делам, завтра срок её командировки истекает, — тараторил он. — Я сразу, как увидел, что детали преступления соответствуют коду триста три, отправил вам сообщение. Всё произошло точно, как в ориентировке!
— Та самая Снежана Морозова? — сипло уточнил Ежикин.
Розовощёкий оперативник дал команду кому-то невидимому, на экране возникли снимки с места преступления. Лев и Михаил охнули, увидев распластанную на тротуаре красивую женщину в ярком летнем сарафане с багровым пятном на груди. Длинные золотистые волосы лежали аккуратными волнами, точно их специально распределил вокруг головы жертвы искусный инсталлятор. Догадка Ежикина подтвердилась — целью маньяка на сей раз стала знаменитая журналистка-путешественница, чьи репортажи из близких и удалённых местечек планеты всегда вызывали всплеск интереса и наплыв туристов.
— Доложите, как ведётся оперативная работа, лейтенант! — приказал Михаил.
Пока ещё не распрощавшийся с первой молодостью полицейский старательно перечислял рабочие версии и намеченные пункты расследования, Лев снова подумал о матери. Она была знакома с жертвой. На филологическом факультете университета, где училась будущая писательница, Морозова преподавала предмет «Путевые заметки как жанр литературы». Мать безмерно уважала журналистку, с её благословения ударилась в творчество и нацелилась на детскую аудиторию. Ещё будучи школьником Лев с мамой побывал на записи программы, где Снежана представляла публике своих выдающихся студентов, и мальчику передалось общее настроение восторга. Он следил за репортажами Морозовой до тех самых пор, пока не покинул Землю. Да вот вчера, кажется, одним глазом наблюдал за светловолосой энергичной дамочкой, увлечённо рассказывавшей о старинном русском городе. Точно! О Коломне.
— Морозова успела отправить материал? — спросил он невпопад.
— Успела, — мгновенно среагировал оперативник. — У неё на сегодня была намечена встреча с любителями старины в музее Коломенского кремля. А так больше никаких дел.
— Спасибо, — завершил разговор Ежикин, — держите нас в курсе, любые новые материалы переправляйте незамедлительно.
— Слушаюсь!
Экран погас, прикинувшись знакомым панно, Михаил повернулся ко Льву:
— Ну? Что скажешь?
— Сколько ей было лет? — встретив изумлённый взгляд товарища, Лев пояснил свою мысль: — Думаю, искомая связь между жертвами — их возраст.
— Возраст? — вскинул брови Михаил. — То есть как возраст?
Он был не удивлён, а разочарован недалёкой версией. Лев приподнимался на носки и опускался на пятки с задумчивым видом, пауза затянулась. Ёжик недовольно пыхтел, разглядывая приятеля, тот, наконец, заговорил:
— Допустим, наш стрелок потерял близкого человека, когда тот дожил до двухсот лет, после чего решил, что остальное человечество не имеет права перешагивать этот рубеж, вот и отправляет двухсотлетних на тот свет.
— М-м-м, — помычал Ежикин, — не рискну докладывать шефу о твоём предположении. Полная чушь.
— Однако все убитые родились более полутора веков назад. Чем не сходство?
— Это засекреченная информация! Узнать дату рождения человека второй молодости невозможно! — вскипел Михаил и принялся расхаживать по кабинету.
Лев, сохраняя спокойствие, негромко спорил:
— У тебя-то есть доступ к этим данным?
— Есть! — резко остановился Михаил. — Вернее, могу сделать запрос, если хорошенько обосную. Но у преступника нет такого доступа! Надеюсь, ты не будешь утверждать, что заказчик настолько высоко забрался в иерархии?
Ежикин прошёл к своему месту, уселся и с превосходством поглядывал на Льва. Тот угнездился в кресле напротив и поднял глаза к потолку, покрытому серыми глянцевыми панелями.
— Согласен. Вряд ли точная дата известна преступникам.
— Кстати, — Михаил подался вперёд, упершись ладонями в край столешницы, — ты всех просмотрел? И что? Реально каждый за полторы сотни перешагнул? Как определил?
Лев кивал на каждый вопрос, на последний же ответил, переведя взгляд на собеседника: