Джеймс чувствовал, что нужно торопиться. Иначе в памяти могли стереться события и образы людей, с которыми довелось ему познакомиться в той удивительной далекой стране. Склонясь над рукописью, он писал и писал. Свеча в его окне теплилась далеко за полночь.
И вот настал день, когда были дописаны последние строки и закончен последний рисунок. Джеймс собрал тетради, взял под мышку альбом и вышел из дома. Сегодня все должно решиться.
На одном из перекрестков собралась толпа, и Джеймс подошел поближе узнать, в чем дело. Дюжие парни волокли по улице чучело, вокруг которого толпились респектабельные джентльмены в камзолах и цветных жилетах.
— Смерть тирану! — Потрясали тростями участники странной манифестации. — На виселицу негодяя!..
— Сжечь его чучело! — требовали другие.
Заинтересованный Джеймс свернул с дороги и прошел несколько кварталов за чучелом, наряженным в тюрбан и пестрый восточный халат. По дороге манифестанты немилосердно дубасили его тростями. Лица у них были красные от злости. Слышались возгласы:
— До каких пор будет это продолжаться, джентльмены! Именем этого чудовища английские матери пугают детей!..
— Еще пара лет, и он совсем развалит нашу торговлю с Малабаром. Фактории Компании почти не приносят дохода...
— Лорд Корнуоллис должен обуздать его...
Джеймс отстал от немногочисленной, но шумной манифестации и пошел своей дорогой. Вот он и вновь повстречался с Типу! И где! В самом сердце Лондона, на его главной банковской улице! Не иначе как из Индии прибыли малоприятные известия, которые привели в ярость пайщиков благородной Компании. Но Джеймс не испытывал никакой вражды к майсурскому принцу. В карманах у него нет акций Компании. Тяжела была солдатская служба в армии Типу, но все-таки какое незабываемо интересное это было время!
Вот и знакомая окраинная улица! Джеймс замедлил шаги перед небольшим особняком. Он бывал здесь уже не однажды, но всякий раз что-то мешало ему постучаться в двери. Но сейчас — другое дело!
На стук дверь приоткрылась. Выглянула женщина в чепце и вопросительно поглядела на Джеймса.
— Я хотел бы видеть доктора Вильямса, мэм.
— Как о вас доложить?
— Меня зовут Джеймс Батлер.
Через минуту, сдерживая волнение, Джеймс вошел в небольшой полутемный зал. В камине пылал огонь. В отблесках его на покрытых коврами стенах сверкало дорогое оружие. Словно живые, глядели диковинные маски. Все здесь было так или иначе связано с Востоком, с Индией. Человек в плотном домашнем халате, сидевший у самого огня, повернулся в его сторону.
— Очень рад видеть вас, Батлер! По правде говоря, я думал, что с вами стряслась какая-нибудь беда. Подойдите-ка поближе...
Джеймс шагнул к камину. В свою очередь он жадно разглядывал майора. Тот казался больным. Левая нога у него была запелената и покоилась на невысокой деревянной подставке...
— Вас не узнать, — продолжал майор. — От того мальчика, которого я видел на подходе к Серингапатаму, ничего не осталось. Сколько вам сейчас лет?
— Двадцать один год, сэр. Я принес дневник и рисунки...
— Очень хорошо! Но прежде садитесь и расскажите о ваших приключениях. Последнее время их было, очевидно, немало.
— Немало, сэр.
И Джеймс принялся рассказывать о своей службе в армии Типу Султана, о карательных походах из Савандурги на деревни мятежных палаяккаров, о том, как он попал в плен к кодагу и вырвался на свободу. Майор слушал, перелистывая его дневники и альбом.
Но вот рассказ закончен. Джеймс стал ждать, что скажет майор. Ему очень хотелось, чтобы записи и рисунки, которым он отдал целых полгода работы, понравились майору. А кроме того, он испытывал острую потребность в чьем-нибудь участии. Жизнь в Лондоне необычайно трудна. Того и гляди можно снова угодить в солдаты или королевский флот. А найти хорошую работу не так-то легко...
— Как все это свежо в памяти! — закрыв, наконец, альбом, сказал майор. — Вы успели многое отметить в своем альбоме. На Декане сейчас происходят чрезвычайно важные события. По существу, там решаются судьбы Индии. После недавней войны с Типу, в которой мы с вами принимали участие, развязка не наступила. Но она неизбежна...
Джеймсу показалось, что хозяин разговаривает сам с собой. Поколебавшись, он спросил: