Пифей, впрочем, не торопился: олово оловом, но не меньше - если не больше! - занимало его описание всех увиденных земель, всех встреченных племен и народов. Главное же - он мечтал достичь самой северной точки обитаемого мира, его последнего предела. Для практичных греков простирающийся к северу необитаемый мир особого интереса не представлял странную тягу к преодолению ледяных пустынь человечество проявило лишь много позже.
Где проходит этот предел, ему подсказали, причем учителей себе он отыскал в самом, казалось бы, неподходящем месте: у варваров, на шотландских Внешних Гебридах. На самом северном из этих островов располагалась одна из знаменитых «обсерваторий каменного века» - Каллениш. Многое узнал от тамошних звездочетов Пифей и, в частности, впервые услышал о последней северной земле - Туле.
Трудно сказать, откуда происходит это название и как описал его сам Пифей (труды великого путешественника до нас, как вы помните, не дошли). Когда в 49 году до н.э. Массалию захватили легионы Юлия Цезаря, все подобного рода рукописи были отправлены в Рим, а оттуда в знаменитую Александрийскую библиотеку, где они то ли сгорели во время пожара 47 года до н.э., то ли бесследно исчезли при окончательном разорении этого великого книгохранилища в 391 году. Так что название загадочной земли мы знаем лишь в латинском написании - Ultima Thule, то есть Последняя (или Крайняя) Туле.
В описаниях Пифея, отрывочно цитируемых учеными и писателями древности, Туле предстает островом, поросшим чахлой растительностью, изобилующим ледниками. Это царство белых ночей, причем не таких недолгих и мягких, как у нас в Петербурге, а подобных тем, как в местах, лежащих ближе к Полярному кругу, скажем, в Архангельске или Рейкьявике.
Пифей нашел-таки желанный путь к Оловянным островам и даже привез в Массалию груз олова, пройдя Гибралтарским проливом, ему это удалось, поскольку карфагеняне, никого не выпуская из Средиземного моря, попросту прозевали корабль, идущий из Атлантики. Впрочем, грекам открытие Пифея не слишком помогло. Пускаться в рискованные одиночные плавания купцы побаивались, а наладить масштабную торговлю можно было лишь объединенными усилиями, не реальными для слишком ценивших собственную независимость городов-государств.
Привез Пифей и янтарь, а также сведения о землях на Балтике, где добывали этот высоко ценимый камень. Пифей привез сведения и о мудрых северных варварах, и о скованном льдом океане. Он впервые в истории совершил плавание вокруг Европы, тогдашняя восточная граница которой пролегала отнюдь не по Рифейским горам, нынешнему Уралу, - вся Скифия считалась уже Азией. И хотя он не огибал Скандинавского полуострова, но побывал-таки в нынешней Норвегии и на острове Туле.
Словом, Пифей совершил, узнал и рассказал слишком многое, чтобы ему поверили. «Отсутствие данных об этих странах вынуждает считаться со всеми измышлениями Пифея из Массалии, о местностях вдоль побережья океана, поскольку он прикрывал свои выдумки сведениями из астрономии и математики, - писал географ Страбон (ок. 64/63 до н.э. - ок. 23/24 до н.э.), - «…» Пифей повсюду обманывает людей! «…» Любому утверждению Пифея нельзя доверять!» Лишь немногие выдающиеся умы, вроде первым исчислившего размер земного шара Эратосфена Киренского (276-194 до н.э.), Пифею верили. Верил ему и астроном Гиппарх Никейский (190-120 до н.э.). Оба они соглашались с Пифеевыми расчетами широт, равноденствий и наклона эклиптики. Верил ему римский писатель-эрудит, автор «Естественной истории» Плиний Старший (23-79). Но таких, увы, было слишком мало, чтобы заглушить хор хулителей. И с легкой руки Страбона за ним на многие столетия закрепилось прозвище Великий Лжец.
Вспомнили о Пифее через полтора тысячелетия, в эпоху Возрождения. Интересовавшийся загадкой Ultima Thule Франческо Петрарка в одном из писем задается вопросом: «Кем же мог быть этот Пифей из Марселя?» В XVI столетии знаменитый эллинист и эрудит Казобон Женевский в комментариях к Страбону доказывает правоту Великого Лжеца и отождествляет Туле с Исландией. Веком позже французский философ, исследователь древних текстов и математик Пьер Гассенди в день летнего солнцестояния повторил в Марселе сделанные с помощью гномона расчеты широты и опубликовал знаменитый отчет об этом. Тогда же юрист Пейреск заказал Рубенсу портрет Пифея и поместил полотно в свою галерею «самых великих людей» (увы, картина утеряна).