Состояние Мэри начинало беспокоить нас. Мы с Пи-эн-джи сошлись в том, что она, помимо дизентерии, могла отравиться трупным ядом.
Я подошел узнать, как она себя чувствует, и Мэри спросила, добыли ли мы еду для лагеря. Добыли, ответил я, и на последующий вопрос рассказал, что именно.
— Ты хорошо стрелял?
— Средне.
— Ты можешь восторгаться своей пальбой, если хочешь.
— Я всего-навсего поработал мясником для лагеря. Ничего больше.
— Зачем тогда так много об этом говорить? Неужели они никак не выразили свое восхищение, изумление и потрясение твоими великолепными выстрелами?
— Если и выразили, то молча. Арап Маина поцеловал меня.
— Должно быть, ты напоил его?
— Честно говоря, нет. Он сам нашел фляжку Джинни.
— Полагаю, ты тоже пьян?
— Нет. Определенно нет.
— Пи-эн-джи пока не принес печатать свой отчет.
— Еще один сукин сын, — фыркнул я. — Лагерь просто кишит ими. У тебя температура?
— Нет. Только сильные рези и ужасное недомогание.
— Как думаешь, сможешь завтра поехать на охоту?
— Я поеду, как бы себя ни чувствовала.
Я пошел к Пи-эн-джи. Он сидел под откидным полотнищем своей палатки и писал отчет. Согласно действующему у нас договору, в такие моменты уединение не нарушалось, и я повернулся, чтобы уйти.
— Постой, — остановил меня Пи-эн-джи. — Давай выпьем и полюбуемся закатом. Чего ради мы торчим в лагере?
— Я подбадриваю мисс Мэри. Но, похоже, ей это не нужно.
— Бедняжка.
— Думаю, завтра она подстрелит этого мерзавца.
— Утром она все-таки собирается на охоту?
— Да, даже на носилках.
— Великолепно, — кивнул Пи-эн-джи. — Бесподобная мисс Мэри.
И на следующий день мисс Мэри убила своего льва.
В день, когда Мэри убила своего льва, выдалась прекрасная погода. Правда, кроме погоды, ничего прекрасного в нем не было. Ночью распустились белые цветы, и на рассвете, когда солнце еще не поднялось, создавалось ощущение, будто полная луна светит сквозь туман на покрытые первым снегом луга. Мэри проснулась и собралась задолго до зари. Правый рукав охотничьей куртки закатала и тщательно проверила все патроны в своем «манлихере» калибра .256. Сказала, что чувствует себя неважно, и не кривила душой. Сдержанно ответила на приветствия, мое и Пи-эн-джи, и мы старались обходиться без шуток. Я не знал, чем ей не угодил Пи-эн-джи, возможно, не нравилась его беспечность накануне, несомненно, серьезного дела. Злость на меня — нормальная реакция, полагал я, рассчитывая, что в плохом настроении стрелять она будет с беспощадностью, на какую редко способна. Вывод этот полностью укладывался в мою последнюю и величайшую гипотезу, согласно которой у Мэри было слишком доброе сердце, чтобы убивать животных. Некоторые люди стреляют легко и непринужденно, другие — с невероятной быстротой, но при этом владеют собой настолько, что их выстрелы точны, как первый надрез опытного хирурга; третьи, как автоматы, точно кладут пулю в цель, если что-нибудь не помешает выстрелу. Казалось, этим утром мисс Мэри будет стрелять с мрачной решимостью, презрением ко всем, кто не относится к делу с должной серьезностью, под защитой своего плохого самочувствия, на которое всегда могла сослаться, если бы промахнулась, преисполненная непреклонного стремления победить или погибнуть. Меня это вполне устраивало. Такой на охоту она еще не выезжала.
Серьезные и мрачные, мы собрались возле джипа, ожидая, пока окончательно рассветет. В такую рань Нгуи, как правило, пребывал в отвратительном расположении духа, вот и теперь был серьезен, мрачен и зол. Серьезность и мрачность читались и в лице Чейро, но выглядел он повеселее. Походил на человека, который собирается на похороны, но не очень-то сокрушается об усопшем. Мутока лучился счастьем и, как всегда, с нетерпением вглядывался в отступающую темноту.[44]
Все мы были охотниками и стояли на пороге волнующего события — охоты. О последней написано невероятное множество всякой мистической чепухи, но охота, возможно, значительно древнее самой религии. Одни — охотники от рождения, другие — нет. Мисс Мэри родилась охотницей, и при этом храброй и очаровательной, но она занялась охотой слишком поздно, не с младенчества, и многое на охоте являлось для нее откровением, как первая течка у котенка, когда он становится кошкой. Она впитывала в себя все эти новые знания и навыки и тут же пускала их в дело, что дается далеко не всем.
44
Мутока лучился счастьем и, как всегда, с нетерпением вглядывался в отступающую темноту. — Пометка Э.Х. на полях: «Переписать».