В этих условиях обращение не просто било мимо цели. Оно с предельной отчетливостью свидетельствовало: президент России либо - по каким-то одному ему известным соображениям - тщательно скрывает как свои намерения, так и подлинные причины происходящего, либо вообще не владеет ситуацией.
А Дудаев три года готовился именно к войне.
За это время на территории России образовался регион, организационно в ее состав входящий, но ни законам, ни официальным структурам не доступный.
Именно в этот период чеченские преступные группировки обрели силу во всей России. Они проникали во все сферы жизни страны, где можно было быстро получить большие деньги. Ни одна преступная группировка не могла серьезно соперничать с чеченскими бандами. Еженедельник "Аргументы и факты" даже опубликовал интервью с безымянным мафиози, который подтвердил, что чеченские группировки заставили считаться с собой всех. И без их ведома ничего в преступном мире не происходит.
Сам факт появления подобной публикации говорил тогда о многом.
Ясно было и другое: знаменитые чеченские авизо, с помощью которых выкачивались огромные деньги из российских банков, не могли бы иметь место, не будь работа с ними прикрыта из Грозного. Фальшивые деньги не могли бы так просто и в огромных количествах быть выброшены в оборот, не поддерживай эту акцию официальные власти Чечни. Без этой поддержки не могли бы столь долго осуществляться незамеченными и спекуляции с нефтью.
Впрочем, вряд ли все это могло происходить и без тех, кто, находясь во властных структурах в Москве, имел интерес к этому.
Разгромленные непрерывными реформами спецслужбы были бессильны.
Одних только этих общеизвестных фактов, о которых писала российская печать, вполне достаточно, чтобы в конце 1994 года понять: Дудаев и его сподвижники настроены агрессивно и решительно. Просто так своей "свободы", позволяющей творить что угодно и жить без проблем, они не отдадут.
- Разгромив оппозицию, - продолжает Рохлин, - Дудаев продемонстрировал свою силу. Если он этим и не завоевал всеобщей любви своего народа, то, по крайней мере, заставил себя уважать и бояться. Он заявлял, что с такой армией, как у него, "можно мир брать".
О мощи этой армии можно судить по официальным итоговым данным о потерях боевиков на 15 августа 1996 года.
Всего потерь в незаконных вооруженных формированиях:
Боевиков (безвозвратно) - 17391;
Танки -119 (уничтожено - 98, захвачено - 21);
Бронетанковая техника - 302 (уничтожено - 197, захвачено - 105);
Ракетно-артиллерийское вооружение - 680 (уничтожено - 383, захвачено - 297);
Самолеты - 226;
Вертолеты - 5;
Автомобили - 1528 (уничтожено - 1314, захвачено - 214).
Если все это хоть наполовину правда и если к этому прибавить все и всех, кто не уничтожен и был на момент начала боевых действий в строю, то становится ясно: Дудаев имел основания для жесткой позиции.
- Мы уже имели информацию, что не у всех сложилось так же удачно, как у нас, - рассказывает Рохлин. - Не все достигли назначенных рубежей. Не все избежали потерь. По тому маршруту, от которого мы отказались, через Хасавюрт - пошли пограничники. Около 80 из них попало в плен. В Назрани разгромили колонну. Затем по ней ударили "градом". Наш успешный выход к Толстому-Юрту воспринимался радостно. Меня представили к званию Героя России. На связь со мною вышел министр обороны. "Ты, - говорит, - назначен заместителем командующего округом". Отвечаю: "Я этого не просил". - "Нет, - настаивает он, - я подписал приказ". - "Хорошо, - говорю, - давайте отложим этот разговор до лучших времен и поговорим о деле..."
- Из разговора с министром я понял, - продолжает Рохлин, - что вопрос о взятии Грозного считается уже решенным делом. Такое мнение не имело под собой никаких оснований...
"Рабочая тетрадь оперативной группы центра боевого управления 8 гв. АК" пестрит записями, свидетельствующими об активности боевиков в тот период.
16 и 17 декабря 1994 года их отряды вели разведку районов расположения частей 8-го корпуса, обстреливали из минометов позиции 3-й мотострелковой роты, демонстративно маневрировали силами численностью до 80 автомашин перед позициями 264-го противотанкового артполка... И даже пытались нанести удар по войскам двумя реактивными установками "град", развернув их в полутора километрах юго-западнее станицы Петропавловская. Лишь упреждающий огонь артиллерии корпуса сорвал эту попытку.
Вечером 17 декабря в 21.00 в радиосетях Дудаева прошла команда на подавление высот по Терскому хребту. Проще говоря, боевики получили приказ выбить войска с занимаемых позиций.
Рохлин тут же отдал необходимые распоряжения на усиление разведки и подготовку к отражению ударов противника.
А в 3.30 18 декабря из штаба Северо-Кавказского военного округа пришла команда:
"В связи с поступившей телеграммой от Дудаева о согласии на переговоры никаких передвижений, выходов на рубежи и нанесения ударов без личного разрешения командующего войсками округа и министра обороны не предпринимать, но при огневом воздействии со стороны незаконных вооруженных формирований открывать огонь на поражение. Потапов. Передал ОД (оперативный дежурный. - Авт.) п-к Протопопов".
- Несколько раньше, - рассказывает Рохлин, - на связь со мной вышел начальник штаба Северо-Кавказского округа генерал Потапов Владимир Яковлевич. Он спрашивает: "Если мы не пришлем письменный приказ, будешь выполнять задачу?" Я не то чтобы остолбенел, но стало неприятно. "А какие проблемы?" - спрашиваю в свою очередь. "Понимаешь, - говорит, - надо выяснить настроения офицеров. Ты расспроси людей, узнай, что они думают..." - "Нет уж, - отвечаю. - Вам надо, вы и спрашивайте. А я анкетированием по поводу желания выполнить приказ заниматься не буду. Не знаю, что у вас на уме, но участвовать в развале дисциплины в условиях начавшихся боевых действий меня не заставите..."
Короче говоря, войска вошли в Чечню и уже, выражаясь военным языком, вступили в боевое соприкосновение с теми, кого в официальных документах называли "незаконными вооруженными формированиями", а в политическом руководстве страны еще продолжается игра в ожидание возможности либо испугать Дудаева, либо легко разгромить его боевиков.
Дудаев, в свою очередь, подыгрывает Москве своими телеграммами.
Высокопоставленные командиры - в растерянности. Они даже не решаются отдать приказ, тем более - письменный. Пытаются устроить в войсках опрос общественного мнения.
"Неопределенность, удобная, быть может, в политике, - писал Лев Толстой в своем знаменитом романе "Война и мир", - для армии вредна".
- Все это объяснимо, - считает Рохлин. - В Чечню пришла армия и командиры, опозоренные в Тбилиси, преданные в Вильнюсе, оболганные и униженные в Москве в 1991-м и 1993-м... Что после этого можно было ожидать? Руководство страны стало заложником той политики, которую оно проводило в отношении армии последние годы. Взять, например, командующего округом генерала Митюхина12. Это сильный руководитель, который умел добиться выполнения своих приказов. Он много сделал для обустройства округа. И для мирного периода был хорошим командующим. Но в то же время он был продуктом эпохи. У него не было никакого опыта руководства войсками в условиях войны. Он легко подвергался сомнениям, когда дело касалось решения прямых задач армии. Как свидетель ее развала, бегства (иначе не назовешь) из Германии и других стран Восточной Европы, он не был готов к решительным действиям. Испытав на себе все самодурство политиков, он не видел возможности противостоять ему. Его приучили думать только о том, как бы не подставиться...