Что значит "полегче"? Сам не знаю. Но расстаться с генералом я решил твердо. Одно дело - дружить с ним. Другое дело - работать. По двадцать пять часов в сутки, без выходных и праздников, да еще с неизменной оценкой: "Андрюха, ты бездельник"... Увольте.
Впрочем, в Волгограде один офицер, рассказывая, до какой степени замучил его Рохлин, тоже заявил, что служить он больше не будет, и написал рапорт на увольнение.
Пару месяцев позже, когда я вновь приехал в Волгоград, встретил этого офицера в штабе корпуса. Генерал в то время лежал в госпитале в Москве: ему сделали операцию на сердце.
- Ты посмотри, что творится, - показывая мне какие-то бумаги, возмущался офицер. - Две недели не могу решить вопрос. Да "папа" эти проблемы за секунду решал...
- Ну вот, - съехидничал я, - был "папа" на месте, ты жаловался, что он тебя замучил... А теперь скучаешь.,.
- С ним - одни проблемы, без него - другие, - махнул офицер рукой. - Но ты прав - скучаю...
Рапорт об увольнении он, оказалось, уже забрал.
"ЦЕЛЬЮ ВСЕЙ МОЕЙ ПОЛИТИКИ БУДЕТ БОРЬБА ЗА РОДИНУ, БОРЬБА ЗА АРМИЮ..."
Эти слова, сказанные генералом Рохлиным на первой пресс-конференции в качестве одного из лидеров движения "Наш дом - Россия", нуждались в практическом подтверждении.
И, став председателем Комитета Государственной Думы по обороне, он попытался эту цель осуществить.
Его многочисленные выступления и доклады в Госдуме касались не только военных вопросов. Генерал вникал и в другие проблемы.
В частности, в феврале 1997 года, когда Киргизия, Узбекистан и Казахстан начали подготовку к совместным с США военным учениям, в Госдуму по инициативе Рохлина был приглашен вице-премьер правительства Валерий Серов. После доклада Серова выступил Рохлин.
"Почему Америка за 15 тысяч километров нашла общие интересы с Центральноазиатскими республиками, - задал вопрос генерал, - а рядом находящаяся и так нуждающаяся в союзниках Россия - нет?" Генерал настаивал на необходимости искать то, что сближает государства бывшего СССР, а не то, что их разъединяет, (см. полный текст в приложениях). Материалы этого выступления имели серьезный международный резонанс. В частности, президент Украины Леонид Кучма прислал Рохлину письмо, где говорилось: "... не будет преувеличением сказать, что в нашей стране знают Вас как политика, последовательно выступающего за конструктивное и полноправное сотрудничество с Украиной. Мне особенно приятно отметить, что в диалоге с Вами всегда присутствуют откровенность и конструктивность при обсуждении самых сложных проблем..."
Сам факт письма президента страны председателю парламентского Комитета соседнего государства говорит о многом. Президенты просто так писем не пишут.
Другой доклад, "О нарушениях при поставках Россией оружия в Республику Армения" (см. доклад в приложениях), свидетельствовал, что генерал не приемлет двуличной политики российских властей, способствующей разжиганию конфликтов между республиками бывшего Союза. Даже депутаты напугались сведений, приведенных в этом докладе, и тут же приняли решение засекретить его.
Ситуация в Дагестане, где, по мнению Рохлина, созданы все условия для повторения чеченских событий, тоже стала предметом изучения генерала и заставила его отправиться в республику.
Побывав на границе Дагестана с Азербайджаном, он убедился, что граница разделила лезгинский народ, проживающий по обе ее стороны, что ведет к накалу обстановки. В своем докладе, сделанном после этой поездки, Рохлин говорил: "Побывав на государственной границе, наша делегация увидела там границу горя и слез" (см. приложение: доклад "О положении на Северном Кавказе").
Генерал настаивал на том, чтобы Дагестану были предоставлены максимальные возможности для экономического развития с целью создания нормальных условий жизни населения и преодоления негативных тенденций в его настроениях. Насколько генерал был прав, видно по сегодняшней ситуации в Дагестане.
Разносторонность проблем, к которым обращался Рохлин, может удивить тех, кто не знает генерала. Например, его доклад по проблемам подрастающего поколения (см. приложения), который он подготовил и распространил в Госдуме, на первый взгляд никак не вписывается в имидж боевого генерала и политика, играющего на "военном поле". Армия у нас до недавних пор считалась народной, и если это относилось лишь к Советской Армии, то журналист Вадим Бродский по-своему прав, написав, что Рохлин был "советским" генералом ("Московский комсомолец" в воскресенье" № 124-А (26) 5 июля 1998 года). Между тем известно, что внимание генерала к проблемам детей во многом связано с влиянием жены. Тамара Павловна - член правления Российского детского фонда, постоянно занимающаяся вопросами организации помощи детским домам и больницам, неоднократно обращалась к мужу-депутату за поддержкой в решении этих проблем. Ее заботы вольно или невольно становились заботами мужа. А многолетние проблемы с лечением сына позволяли генералу самому убедиться, что дети у нас в стране - далеко не самый привилегированный класс, как заявляли об этом многие известные политики.
Но как бы там ни было, военные вопросы, проблемы обороноспособности страны всегда оставались главными в работе Рохлина в Госдуме.
Он усиленно работал над законодательной базой военного строительства. В разработке Комитета по обороне, возглавляемого генералом, находилось 32 законопроекта и по 20-ти Комитет являлся соисполнителем. Приоритеты Рохлин отдавал законопроектам "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "О статусе военнослужащих", "О воинской обязанности и военной службе", "О военной реформе в Российской Федерации", "О Совете обороны...".
Последние два законопроекта были с порога отвергнуты президентскими структурами. "Не компетенция Госдумы" - так коротко можно сформулировать отношение власти к инициативам Рохлина.
Между тем генерал считал необходимым принять эти законопроекты.
- Госдума не собирается проводить военную реформу, отбирая "хлеб" у исполнительной власти, - заявлял Рохлин. - Но и стоять в стороне не может.
В законе "О военной реформе..." он предлагал определить основные принципы этой реформы, ее этапы, уровень финансирования и ответственность всех ветвей власти...
А законом "О Совете обороны..." (название проекта много раз менялось ввиду необходимости увязать его с Конституцией) Рохлин хотел создать такой государственный орган, который мог бы взять на себя проблемы управления процессом реформ.
- Будь президент семи пядей во лбу, он не сможет заниматься всем, - утверждал генерал. - Совет безопасности тоже не справится с задачей военной реформы, потому что у него круг вопросов куда шире. А силовые министерства и ведомства сами себя реформировать не могут. Это задача государства.
- Реформировать надо не армию, - настаивал он, - а всю систему обороны страны. И вопросы управления этим процессом нельзя поручать ведомствам...
Генерал хорошо помнил, как управлялись силовые структуры в Чечне...
Война в Чечне, проблемы, проявившиеся в ее ходе, подсказывали Рохлину настоятельную необходимость реформ. Впрочем, не только личный опыт был тому причиной. Информации о катастрофическом положении армии у председателя Комитета Государственной Думы по обороне было куда больше, чем у командира корпуса. Один только доклад Службы внешней разведки (СВР) - "Западные оценки военного потенциала России" (см. приложения) - давал обильную пищу для размышлений...
Генерал инициировал проведение парламентских слушаний, где выступил с докладом "Оценка Комитетом Государственной Думы по обороне состояния дел в области военной реформы". В нем он, в частности, говорил: