– Что касается Франциска, то это дело другое, – отвечала Мария, не обращая внимания на знаки, которые ей делал молодой человек. – Он, как оказывается, умнее всех наших молодых венецианцев, и если бы не он, то, очень вероятно, мы и до сих пор находились бы в нашем заточении, из которого бог весть куда увез бы нас Мочениго.
– Франциск! – вскричал удивленный Маттео. – Как, разве это он указал вашему отцу, где вы находитесь?
– Прости мне, что я тебе не говорил об этом раньше, Маттео, – нехотя подтвердил Франциск, – но синьор Полани, как и мой отец, так настаивали на том, чтобы я молчал о своем участии в этом деле, что я счел за лучшее скрыть истину даже от тебя. Скажу только, что я напал на след синьорин лишь благодаря чистой случайности.
– Нет, нет, – вступилась Мария, – это была не случайность: вы открыли наш след благодаря вашей энергии и уму. Я не знала, Франциск, что вы хотели сохранить это дело в тайне. Мы будем осторожнее в другой раз.
– Но как все это произошло, Франциск? – спросил Маттео. – Теперь, когда я уже узнал главное, то, вероятно, ты расскажешь мне и остальное.
– Все произошло очень просто, – отвечал Франциск и в коротких словах рассказал то, что уже известно нашим читателям.
– Очевидно, умение грести ведет ко всевозможным интересным приключениям, и если бы ты, Франциск, не обладал этим искусством, то едва ли избег бы плачевной участи. Однако прекрасно все-таки ты делаешь, что покидаешь на время Венецию; слуги моего родственника могут передать друзьям Руджиеро о твоем участии в этом деле, а они, наверное, употребят все усилия, чтобы допытаться, каким образом синьор Полани получил сведения о месте укрывательства своих дочерей; с его стороны, следовательно, самое благоразумное услать тебя подальше из Венеции.
– Как! – вскричали молодые девушки. – Разве вы покидаете нас, Франциск?
– Я уезжаю завтра утром на корабле вашего отца, синьорины.
– Но когда же вы вернетесь? – спросила Мария.
– Надеюсь иметь удовольствие увидеть вас довольно скоро, синьорина. Я поступаю на службу к вашему отцу и буду совершать постоянные рейсы на корабле из Венеции в какой-либо отдаленный порт и обратно.
– Это утешительно, – отвечала Мария, – а то мы бы поссорились с отцом, если бы он позволил вам удалиться навсегда из Венеции после всего, что вы для нас сделали, не правда ли, Джулия?
Но Джулия отошла к окну и, по-видимому, не слышала вопроса.
– Итак, мы будем иметь удовольствие с вами видеться время от времени, – продолжала Мария. – Вы будете приезжать сюда через каждые два-три месяца, и я постараюсь каждый раз уговорить отца не торопиться с новой отправкой в путь своего корабля, коль скоро вы будете здесь. Нам будет казаться, что к нам вернулся наш брат; впрочем, мы и относимся к вам, как к родному брату, Франциск. Я полагаю, что теперь нас оставит в покое этот ужасный человек, но если бы я опасалась новых покушений с его стороны, то упросила бы отца удержать вас здесь, хотя бы на время, так как уверена в том, что вы нас сумеете защитить от всяких бед.
– Я убежден, что Мочениго вас не будет больше беспокоить, – отвечал Франциск, – ему придется искупить свою вину перед вами продолжительным пребыванием в тюрьме.
– Я думаю, что это самое меньшее наказание, к которому его следует приговорить, – с негодованием произнесла Мария. – Во всяком случае, я буду чувствовать себя спокойнее, пока он сидит взаперти.
Спустя короткое время Франциск и его друг простились с молодыми синьоринами и удалились.
– Ты, однако, родился под счастливой звездой, Франциск, – сказал Маттео, усаживаясь с ним в гондолу. – Прекрасно делает синьор Полани, что удаляет тебя из Венеции, где немало молодых людей, которые будут завидовать отношению к тебе моих кузин.
– Какой вздор! – покраснев, отвечал Франциск. – Удивляюсь, право, Маттео, как ты можешь говорить такие глупости!
– Ну хорошо, хорошо! Поживем – увидим! – смеясь отвечал Маттео. – Мария старше тебя, это верно, но Джулия как раз подходит тебе по годам. Уже теперь, как уверяет Мария, они смотрят на тебя как на брата и защитника, а года через два-три они заговорят другое!
– Все, что ты говоришь, так глупо, – нетерпеливо вскричал Франциск, – что я попрошу тебя лучше замолчать!