Для того, чтобы быть твёрдым и не унывать, нужно, главное, ясно понимать и не забывать единственный разумный и радостный смысл нашей жизни, состоящий в том, чтобы не только провести через всю жизнь, не потушив её, ту искру божественной любви, которая вложена в нас и составляет нашу душу, но разжечь её, сколько хватит наших сил, чтобы внести её в ту жизнь уже не искрой, а пламенем. [28]
…Любовь не есть предписание, но внутренний закон человеческой жизни и (…) единственный способ для человека достигнуть счастья, к которому он естественно стремится. [29]
Любовь есть сила жизни. Любовь есть правило для исполнения всех правил. [30]
Птице, чтобы жить по своему закону, надо летать, змею ползать, рыбе плавать, а человеку любить. И потому, если человек вместо того, чтобы любить людей, делает зло людям, он поступает так же странно, как если бы птица стала плавать, а рыба летать. [31]
…Для того, чтобы жить, надо непременно идти вперёд в таком деле, которому нет конца и в совершении которого нет помехи. И такое дело есть только одно: совершенство в любви. (…)
…Единственная цель бесконечная, радостная, всегда достижимая и достойная сил, данных нам, это увеличение любви. Увеличение же любви достигается одним определённым усилием: очищением своей души от всего личного, похотливого, враждебного. «Душа человека христианка» (слова римского богослова Тертуллиана (155/165–220/240)), т. е. ей не только свойственно, но сущность её есть любовь, и потому, чтобы усилить, увеличить любовь, надо только очищать, шлифовать её, как стекло, собирающее лучи. Насколько будет шлифованнее и чище, настолько будет сильнее пропускать и изливать свет и тепло любви. И этому делу нет конца, нет препятствий, нет пределов радости… [32]
Истина, что сущность всего существующего не может ощущаться и пониматься нами иначе, чем любовь, и что душа человеческая есть эманация этой сущности, развитием которой является то, что мы называем человеческой жизнью, – истина эта более или менее сознательно воспринята всеми людьми и поэтому доступна как наиболее научно развитым умам, так и самым примитивным. Эта истина есть основа (…) всех религий. [33]
Человеку свойственно не ненавидеть, а любить. Сила жизни в человеке есть сила любви. Сила эта может быть загромождена всякого рода ошибками, соблазнами, суевериями. Когда она загромождена таким образом, то она проявляется ненавистью. [34]
Жестокость не свойственна человеку и объясняется только узостью цели, сосредоточенностью усилий жизни на цели. Чем уже эта цель, тем возможнее жестокость. Любовь целью ставит благо других и потому, исключая цель, несовместима с жестокостью. [35]
…Всякая жизнь есть не что иное, как всё большее и большее расширение сознания и всё большее и большее увеличение любви. [36]
Сила Божия, движущая жизнь, есть любовь. Не освещённая разумом, эта сила есть любовь к себе, освещённая, направленная разумом, она есть любовь к существам, к людям, к истине, добру, к Богу.
(…) Разум освобождает любовь. [37]
Не думай никогда, что ты не любишь или что тебя не любят. Это только нарушена чем-то всегда существовавшая и существующая любовь между тобой и людьми, и тебе надо только постараться устранить то, что нарушает эту вечно связывающую между собой людей любовь – которая всегда есть. [38]
Добродетель человеколюбия недалеко от нас, стоит только перестать искать для себя радостей мира, и она сама придёт к тебе. Душа наша есть любовь: только успокой страсти, затемняющие душу, и в душе твоей будет одна любовь к людям. [39]
Ошибаются, думая, что можно заставить себя любить. Можно и нужно только удержать себя от того, что мешает любить: побороть грех, понять соблазны, распутать суеверия, и любовь, любовь ко всем, сознание не одной своей, а всей жизни, будет. [40]
Любовь нечего вызывать; только устрани то, что мешает проявлению её, т. е. себя, истинного себя. [41]
Да, надо учиться любить, как учатся играть на скрипке. [42]
Любовь не есть основное начало нашей жизни. Любовь – последствие, а не причина. Причина любви – сознание в себе божеского духовного начала. Это сознание требует любви, производит любовь. [43]
Я радовался тому, что чувствовал необходимость любовного общения со всеми, а теперь понял, что нужно чувствовать постоянно любовное общение не с людьми, но с Богом. Второе включает первое. [44]