…Цель жизни человека есть всевозможное способствование к всестороннему развитию всего существующего. [99]
…Одно средство жить радостно – это быть апостолом. – Не в том смысле только, чтобы ходить и говорить языком, а в том, чтобы и руками, и ногами, и брюхом, и боками, и языком (…) служить истине (в той мере, в какой я знаю её) и распространению её – вселению её в других, не только людей, но в весь мир внешний – главной целью своей жизни сделать это дело и служить ему. [100]
Человек знает, что умрёт, и даже с каждым днём умирает. Казалось бы, довольно знать это, чтобы понять (…), что смысл жизни не может не быть независимость от временности существования, а именно, во всяком случае тот, чтобы исполнять в этом мире то, чего хочет пославший, или то, что даст смысл всякому моменту жизни, а даст такой смысл только одно: исполнение, стремление к исполнению единого желания, в котором одном свободен: нравственного совершенствования. [101]
Ужасно положение того, кто не сознаёт в себе духовной жизни и её роста. Была одна телесная жизнь – и та неудержимо уничтожается и вот-вот исчезнет.
Сознай свою духовную сущность, живи ею, и вместо отчаяния ты узнаешь ничем ненарушимую и всё увеличивающуюся радость. [102]
То, что совершенствование нашей души есть единственная цель нашей жизни, справедливо уже потому, что всякая другая цель, в виду смерти, бессмысленна. [103]
…Краткость, временность жизни. Это так ясно, когда один за другим вокруг тебя исчезают люди. (…) И стоит ли того (хоть только с этой точки зрения), появившись на такой короткий промежуток времени, в этот короткий промежуток наврать, напутать и наделать глупости. Точно, как актёр, у которого только одна короткая сцена, который долго готовился к этой сцене, одет, гримирован, и вдруг выйдет и соврёт, осрамится сам и испортит всю пьесу. [104]
Художественное произведение есть то, которое заражает людей, приводит их всех к одному настроению. Нет равного по силе воздействия и по подчинению всех людей к одному и тому же настроению, как дело жизни и, под конец, целая жизнь человеческая. Если бы столько людей понимали всё значение и всю силу этого художественного произведения своей жизни! Если бы только они так же заботливо лелеяли её, прилагали все силы на то, чтобы не испортить его чем-нибудь и произвести его во всей возможной красоте. А то мы лелеем отражение жизни, а самой жизнью пренебрегаем. А хотим ли мы или не хотим того, она есть художественное произведение, потому что действует на других людей, созерцается ими. [105]
…Человек считает борьбу с страстями только препятствием к достижению хорошей жизни, которая, ему кажется, ему предназначена и должна наступить сейчас; ошибка в том, что то, что человек считает препятствием для дела жизни, и есть само дело жизни. Другого никакого высшего дела нам не предстоит, как эта борьба с своим животным, одухотворение этого животного. И мир так устроен, что, делая это дело, сосредоточивая все свои силы на борьбе с собой, человек делает наилучшее дело жизни, дело божье, наидействительнейшим образом влияет на людей вокруг себя. [106]
…Никто из нас не должен и не может быть празднен, если признаёт то, что он живёт не по своей воле, не для своего удовольствия, а для исполнения воли божьей, вложенной ему в сердце. Если человек не видит той страшной дикости, в которой живёт народ, то он и не страдает от этого, если же он видит и страдает, то это страдание неизбежно призывает его к деятельности, а деятельность утишает страдание. (…) Да, надо проповедовать всеми средствами, которые даны нам, но прежде всего своей жизнью. Чем больше живу, тем больше убеждаюсь, что голод материальный ничто в сравнении с голодом духовным, и потому не столько грех не подать хлеба телесного, чем хлеба духовного, тем более, что последнего люди не просят, полагая, что они сыты. [107]
Только человек, сознающий себя духовным существом, может сознавать человеческое достоинство своё и других людей, и только такой человек не унизит ни себя, ни ближнего поступком или положением, недостойным человека. [108]
Главное спасение от всех бед – это сознание людьми своих обязанностей к Богу и поставление их впереди всех других обязанностей: помнить, что прежде, чем я – Царь, кучер, городовой, я – человек. Это, только это одно я желал бы проповедовать всем людям. [109]
Я нынче в очень дурном духе и мне трудно помнить, представить себе себя, каким я бываю в хорошем духе. А это непременно нужно… (…) Надо не верить, что я такой дрянной, каким я себя чувствую, а сделать усилие вспомнить, какой я там, какой я в духе, и жить в меру того воспоминаемого я… [110]