Размышляя о мести, Троцкий вспомнил рассказ Каменева: «В 1924 году, летним вечером, Сталин, Дзержинский и Каменев сидели за бутылкой вина (не знаю, была ли это первая бутылка), болтая о разных пустяках, пока не коснулись вопроса о том, что каждый из них больше всего любит в жизни. Не помню, что сказали Дзержинский и Каменев, от которого я знаю эту историю, Сталин же сказал: «Самое сладкое в жизни — это наметить жертву, хорошо подготовить удар, беспощадно отомстить, а потом пойти спать». Вспоминались и другие высказывания. Крупская говорила, что Ленин сказал ей как-то о Сталине: «Ему не хватает элементарнейшей честности». И еще одно: «Сей повар будет готовить только острые блюда»[577]. В журнале на основании всех этих высказываний делался вывод о Сталине как современном Цезаре Борджиа [578].
Сам судебный процесс оценивался как «кровавая амальгама, подобная тем, к которым Сталин прибегал на протяжении почти полутора десятилетий», что передвигало хронологию преступлений Сталина в отношении «большевиков-ленинцев» к началу 20-х гг., то есть к последним годам жизни Ленина. Под «амальгамами» теперь подразумевалось связывание в едином «пучке» деятелей разных политических взглядов, разной степени влияния и общественного положения, с тем чтобы усилить обвинения, выдвинутые против всей группы «врагов народа», в политических и уголовных преступлениях, максимально скомпрометировать каждого из них, представив политических жертв или действительных противников диктатора обычными уголовниками.
Еще одним вариантом использования «амальгам» Троцкий считал попытки НКВД связать воедино монархизм, «фашизм», меньшевизм, правый социал-демократизм, разные бывшие группировки в компартии, посадить представителей этих движений на общую скамью подсудимых и судить по обвинению в одних и тех же преступлениях. «Все последние сталинские амальгамы построены на трупе Кирова», — писал «Бюллетень оппозиции». В судебных процессах объединены иностранные дипломаты, «террористы-белогвардейцы», «зиновьевцы», «троцкисты», чекисты и другие лица, которые не проявили бдительности и не приняли «должных мер». Все более нагнеталась степень обвинений; дело дошло до обвинений в организации «троцкистско-зиновьевско-го блока» с целью вредительства, диверсий, шпионажа, захвата власти, восстановления капитализма, убийства руководителей партии и правительства во главе со Сталиным.
На суде выделялись две группы обвиняемых. Одна из них — старые и всему миру известные большевики, вторая — никому не известные молодые люди, в числе которых были «прямые агенты ГПУ» (Троцкий и Седов почему-то продолжали называть НКВД старым названием). Последние необходимы были, чтобы доказать причастность Троцкого к террору, установить его связь с Зиновьевым, указать на связь Троцкого с тайными службами нацистской Германии. Во вторую группу входил, в частности, В.П. Ольберг, который действительно в начале 30-х гг. работал за рубежом, поддерживал связь с немецкими троцкистами и Троцким, обратился к Троцкому с несколькими письмами, заявил о своем желании оказывать Троцкому помощь и даже стать его секретарем. Проживавшие в Берлине и встречавшиеся с Валентином Ольбергом стронники Троцкого заподозрили, что он является агентом ОГПУ, и предостерегли Троцкого от личных контактов. Тем не менее в январе — апреле 1930 г. Троцкий послал Ольбергу шесть писем, в которых давал советы относительно развертывания оппозиционной коммунистической деятельности в Германии, но ни словом не упоминал о своих сторонниках в СССР[579]. В связи с повторявшимися со стороны Седова требованиями прекратить общение с Ольбергом Троцкий в 1932 г. прервал с ним переписку. И вот теперь, в августе 1936 г., Ольберг был выставлен в качестве обвиняемого на первом московском открытом судебном процессе и «признался», что был послан в СССР Троцким для организации убийства Сталина и совершения терактов. Ольберг дал самые обширные показания, составившие 262 страницы. Он показал, что являлся «эмиссаром» Троцкого в Германии и пользовался его «абсолютным доверием». Он же «рассказал» о связях Троцкого с Гестапо, был приговорен к смертной казни и расстрелян.
Был ли Ольберг изначально советским агентом, как утверждал на страницах «Бюллетеня оппозиции» Седов, или же искренним троцкистом, пытавшимся в свое время помочь Троцкому в тяжелую минуту, так и осталось загадкой. Не являвшиеся сотрудниками НКВД «старые большевики» на процессе вели себя не лучше. «На скамье подсудимых сидели разбитые, загнанные, конченые люди. Перед тем как убить их физически, Сталин искромсал и убил их морально. Капитуляция — наклонная плоскость: еще никому не удавалось на ней остановиться. Раз став на нее, нельзя не скатываться дальше, до самого конца», — писал заграничный орган «большевиков-ленинцев» с пониманием, Что осуждать выведенных на процесс обвиняемых, к которым применялись различные формы воздействия, совершенно бессмысленно. Бюллетень описывал, как высшие партийные деятели в борьбе за собственную жизнь, но и за жизнь и благополучие своих родных и близких, жен и детей шли на все новые и новые унизительные «капитуляции», «признавая» участие в террористических актах и подготовке покушений на Сталина, Ворошилова, Кагановича и других советских руководителей.
578
Борджиа Цезарь (Чезаре) (1476–1507) — итальянский религиозный и политический деятель испанского происхождения. Совершил головокружительную карьеру в Ватикане и в юном возрасте получил сан епископа. Был кардиналом Валенсии и ушел в отставку с этого поста после убийства его брата, в котором, видимо, участвовал сам. Являлся затем правителем ряда итальянских провинций и городов. Стал генерал-капитаном Святой церкви. В литературе (ему посвящено множество художественных и исторических произведений) Борджиа представлен как личность коварная, жестокая и вероломная, не останавливавшаяся ни перед какими препятствиями на пути к достижению поставленных Целей. Борджиа действительно был известен многочисленными хладнокровными Убийствами своих врагов. Считается, что по его образу Н. Макиавелли создал произведение «Государь».