Резолюция об СССР являлась важнейшей политической установкой, которой при самых различных ее интерпретациях руководствовались организации 4-го Интернационала и связанные с ним группы на протяжении следующих десятилетий, включая годы Второй мировой войны и послевоенный период. В рассмотренной резолюции, в «Преданной революции», в массе статей и писем марксистско-ленинский догматизм мешал Троцкому увидеть реальную причинно-следственную связь. Он вновь и вновь повторял, что сталинский «бюрократизм» и тоталитарный режим являлись пережитками отсталости России. Он не понимал и не мог понять, что речь шла не об исключении, а о правиле, фактически о социальном законе: сталинский режим возник как форма тоталитаризма прежде всего вследствие утопичности идеи «освобождения рабочего класса» в ее марксистско-ленинском понимании[485]. Вместе с тем начиная с 1936 г. значительная, если не основная часть его внимания была обращена на новые зловещие события, происходившие в СССР и позже получившие название чисток или Большого террора. Видимо, именно по этой причине даже важным, с точки зрения Троцкого, решениям июльской конференции 1936 г. не нашлось места на страницах «Бюллетеня оппозиции» и они не были опубликованы. Журнал почти полностью сосредоточился на описании и анализе нового массового кровопролития, начатого Сталиным под видом ликвидации в СССР пятой колонны — внутренней агентуры внешнего врага, причем главным организатором пятой колонны объявлялся Троцкий, установивший якобы связь с германскими разведывательными и террористическими службами и руководивший из-за границы деятельностью своих агентов.
В высшем советском руководстве и органах Коминтерна внимательнейшим образом следили за активностью Троцкого и его последователей. 20 сентября 1934 г. Каганович писал Сталину: «Коминтерновцы запросили нас по вопросу о поступившем к ним обращении Английской независимой рабочей партии о созыве международной конференции против фашизма и войны. Мы склоняемся к тому, что нецелесообразно идти на это. Не исключено или даже вероятно, что тут действуют троцкисты, которые, смазывая или даже действуя против единого фронта во Франции, здесь хотят взять на себя «инициативу»[486]. Сталин придерживался иного мнения. Он считал возможным согласиться с предложением об участии в конференции, но предупредил: «Надо при этом поставить дело так, чтобы антисоветские люди вроде Троцкого не имели доступа на конференцию»[487].
Аппарат Коминтерна готовил многочисленные справки, содержавшие попытки анализа влияния Троцкого, обычно преувеличивая опасность. В информационном материале от 1 ноября 1935 г. говорилось: «Возможность образования троцкистского 4-го интернационала… не следует считать вполне исключенной. Базой его могут явиться Голландия, Бельгия и социалистическая] мол[одежь] в ряде стран. Но все-таки главная опасность троцкизма заключается не в этом, а в том факте, что он будет оказывать идеологическое влияние на левых социал-демократов, снабжать их аргументами и, таким образом, способствовать тому, чтобы удержать левых от сближения с коммунистическими партиями или отсрочить таковое»[488].
485
Истмен писал, что Троцкий и его окружение понимали сущность тоталитарного правления, «но обещали, что в значительно более передовой стране и в том случае, если группа будет иметь хороших лидеров и будет проводить подлинно пролетарскую политику, возникнет, как кролик из шляпы, общество свободных и равных»