5. Изгнание из Норвегии
С момента убийства Кирова в СССР стал нарастать политический террор, развязанный Сталиным против собственной советской номенклатуры. Вскоре после убийства были арестованы Зиновьев, Каменев и некоторые другие бывшие деятели объединенной оппозиции. На состоявшемся 15–16 января 1935 г. суде над 19 лицами подсудимые были признаны виновным в том, что несут морально-политическую ответственность за смерть Кирова, и приговорены к различным срокам наказания: Зиновьев к 10 годам заключения, Каменев — к пяти, остальные — к различным срокам от 5 до 10 лет тюрьмы. Но этот суд оказался самой первой прелюдией. Аресты и ссылки стали постоянной практикой. Виктор Серж, вырвавшийся из советского ада, рассказывал Седову, что в Оренбурге совсем недавно было 15 ссыльных, а затем стало 200. «Большевики-ленинцы», то есть сторонники Троцкого, по словам Сержа, делились на «твердых» и «гуманитарных» (сам Серж причислял себя ко вторым): «Твердые считают, что репрессии правильны по отношению к другим, но неправильны по отношению к б[ольшевикам]-л[енинцам]. Вторые считают, что неправильны по отношению ко всем. Среди ссыльных большие разногласия. Старик Эльцин сказал: «Нас соединяет ГПУ»[504].
Процессы и террор были для советского режима не новостью. Но прежние процессы предположительно касались врагов, членов других политических партий или беспартийных лиц. Теперь же на публичный суд выставлялись коммунисты, и не просто коммунисты, а старая ленинская гвардия, вожди революции и государства, те, кто являлись соратниками «великого Ленина». Разобраться в этой вакханалии невозможно было никому: ни обвиняемым, ни очевидцам. Более полугола велось следствие по делу об «антисоветском объединенном троцкистско-зиновьевском центре». «Следствие» заключалось в том, что из обвиняемых выбивали признательные показания в обмен на туманные обещания сохранить жизнь им и близким. В течение всего «следствия» Сталин лично руководил фабрикацией обвинений, причем наиболее активную помощь ему оказывал Каганович, который непосредственно вел приготовления к суду, а затем следил за его проведением. Каганович усердствовал, так как среди арестованных в это время был его заместитель по Наркомату путей сообщения Я.А. Лившиц, и Каганович опасался, как бы в «троцкизме» не обвинили его самого. Переписка Кагановича со Сталиным проливает свет на то, какой системой доказательств пользовалась прокуратура и насколько Сталина и его помощников интересовала истина. Вот что писал Каганович о показаниях Е.А. Дрейцера и Р.В. Пикеля[505] (выбитых следователями НКВД): «Прочитал я показания мерзавцев Дрейцера и Пикеля. Хотя и раньше было ясно, но они со всеми подробностями раскрывают истинное бандитское лицо убийц и провокаторов — Троцкого, Зиновьева, Каменева и Смирнова. Теперь уже абсолютно ясно, что главным вдохновителем этой шайки является эта продажная стерва Троцкий. Пора бы его объявить «вне закона», а остальных подлецов, сидящих у нас, расстрелять»[506].
Направление судебного разбирательства и приговор были предопределены заранее и цинично прозвучали в заголовке статьи Л.П. Берии[507] «Развеять в прах врагов социализма», опубликованной в день начала суда, 19 августа 1935 г. (процесс завершился 24 августа).
На августовском процессе на скамье подсудимых находились 16 человек, в том числе бывшие ближайшие соратники Ленина и соправители Сталина по «тройке» во время болезни и непосредственно после смерти Ленина, а позже — лидеры объединенной оппозиции Зиновьев и Каменев, а также видные участники объединенной оппозиции Евдокимов, Мрачковский и И.Н. Смирнов, то есть лица, близкие скорее Зиновьеву, а не Троцкому. В дни суда центральная советская печать публиковала вперемежку статьи о Троцком, Зиновьеве и Каменеве, написанные руководителями партии и бывшими оппозиционерами: Пятаковым, Преображенским, Раковским, Радеком, то есть теми, кто в прошлом разделял взгляды Троцкого[508]. Именно потому, что Сталину нужны были эти клеветнические статьи, написанные бывшими соратниками, Сталин не стал арестовывать всех лидеров оппозиции одновременно, а морально уничтожал одних руками других, испытывая при этом поистине животное наслаждение и решая пропагандистские задачи. 23 августа Сталин, умышленно уехавший из Москвы на Кавказ на время суда, писал Кагановичу с садистской интонацией: «Статьи у Раковского, Радека и Пятакова получились неплохие. Судя по корреспондентским сводкам, инокорреспонденты. замалчивают эти статьи, имеющие большое значение. Необходимо перепечатать их в газетах в Норвегии, Швеции, Франции, Америке, хотя бы коммунистических газетах. Значение их состоит между прочим в том, что они лишают возможности наших врагов изображать судебный процесс как инсценировку и как фракционную расправу ЦК с фракцией Зиновьева-Троцкого»[509].
505
Пикель Ричард Витольдович (1896—1936) — большевик с 1917 г. В 1918—1919 гг. занимал ряд административных должностей в Западной области. В 1919—1922 гг. — начальник политотделов армий, затем — войск Украины и Крыма. В 1924—1926 гг. заведовал секретариатом председателя Исполкома Коминтерна Г.Е. Зиновьева. В конце 1925 г. входил в существовавшую краткое время «новую оппозицию» Зиновьева и Каменева. В 1926–1927 гг. — участник объединенной оппозиции. В конце 1927 г. исключен из партии и сослан. В 1929 г. после подачи покаянного заявления возвращен из ссылки и восстановлен в партии. Член Союза советских писателей, директор Московского камерного театра. В 1934–1935 гг. работал на острове Шпицберген начальником советского учебного комбината. Арестован в 1936 г. Был одним из подсудимых на первом московском судебном процессе по делу троцкистско-зиновьевского центра. Приговорен к смертной казни и расстрелян.
507
Берия Лаврентий Павлович (1899—1953) — большевик с 1917 г. В годы Гражданской войны находился на подпольной работе в Закавказье. С 1921 г. работал в ЧК Азербайджанской ССР, с 1922 г. — заместитель председателя ЧК Грузинской ССР. С 1926 г. — председатель ГПУ республики. Одновременно с 1927 г. — нарком внутренних дел. С 1931 г. являлся первым секретарем ЦК КП(б) Грузии, а со следующего года — первым секретарем Закавказского крайкома ВКП(б). В 1935 г. выступил с докладом «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье», который затем был издан отдельной книгой и объявлен важнейшим трудом по истории партии, так как он представлял собой полностью фальсифицированную версию истории революционного движения в регионе путем выдвижения на первый план личности Сталина. С 1938 г. Берия являлся наркомом внутренних дел СССР. При нем репрессивный курс несколько смягчился, Большой террор сменился «меньшим террором», хотя массовые репрессии продолжались. После нападения Германии на СССР Берия являлся членом Государственного комитета обороны СССР. Он утратил пост наркома внутренних дел, но полностью сохранил влияние. С 1944 г. под его руководством осуществлялись работы в области атомного оружия. В конце 40-х — начале 50-х гг. его влияние еще более возросло, он фактически стал вторым человеком в советской иерархии, хотя в последние месяцы жизни Сталин относился к нему с недоверием и, возможно, готовил над ним расправу. После смерти Сталина Берия был назначен министром внутренних дел и стал одним из претендентов на высшую власть в стране. Он был инициатором некоторых мероприятий по десталинизации (освобождение арестованных врачей, амнистия части осужденных, запрещение физических мер воздействия на заключенных, инициативы в области смягчения международной напряженности, улучшение отношений с Югославией и др.). В конце июня 1953 г. в ходе борьбы за высшую власть в стране Берия был ложно обвинен в подготовке заговора и арестован. По приговору Специального судебного присутствия Верховного суда СССР под председательством маршала И.С. Конева Берия и ряд его сотрудни-ков были обвинены в «предательских действиях», приговорены к смертной казни и немедленно расстреляны. По другим сведениям, он был сначала убит, а смертный приговор был оформлен задним числом.