Тайм закончился неожиданно: судья посмотрел на секундомер, дал протяжный свисток и показал в сторону раздевалки; отдав ему мяч, игроки потянулись к кромке поля. Поплелся за ними и Лева…
Спустя десять минут он сидел в одиночестве на лавке в углу раздевалки. Вокруг было удивительно тихо – отдохнувшие игроки «Динамо» отправились на поле. Рядом валялись кепка и перчатки; под лавкой темнел запасной мяч.
Яшин сидел, опершись предплечьями о колени, и о чем-то думал, уставившись в одну точку. Потом поднял мяч, повертел его и… с силой запустил в стену.
Тот отскочил и тут же оказался в руках вратаря.
Капитан Константин Бесков и остальные игроки команды мастеров по-прежнему сидели, сбившись в группу, на своих местах. Повернув головы вправо, они глядели на выходивших из раздевалки игроков дубля.
Яшина среди них не было.
– Спорим, не выйдет? – подал голос Блинков.
– На что? – равнодушно спросил Бесков.
– На бутылку коньяка.
Оценивая шансы, капитан команды чесал затылок и морщился. Зато сидевший рядом Хомич не сомневался ни одной секунды.
– Ящик, – спокойно изрек он, подышав на объектив камеры и аккуратно протирая его платком. – Ящик на то, что выйдет.
Оглянувшись на товарищей, Блинков усмехнулся:
– Годится.
Тем временем игроки дубля разошлись по своей половине поля, судья занял место в центральном круге. А ворота «Динамо» все еще оставались пустыми.
Бесков недвусмысленно посмотрел на Хомича, но тот сидел с невозмутимым видом.
Задерживая старт второго тайма, судья то поглядывал на секундомер, то на пустые динамовские ворота. Заминка затягивалась.
Блинков торжествующе потирал ладони, а игроки динамовского дубля вопросительно глазели на своего капитана. Тот, в свою очередь, посылал тревожные взгляды в сторону раздевалки…
Наконец, судья поднес к губам свисток, набрал в грудь воздух…
И в этот момент из-под трибун на поле выбежал Яшин. Быстро преодолев по газону несколько десятков метров, он занял место в воротах.
– Я предпочитаю армянский, – потормошил Бесков плечо Блинкова.
Последовал свисток, сигнализирующий начало второй половины матча. Лева пару раз хлопнул перчаткой о перчатку и встал в стойку.
Вечером того же дня раздетый до трусов Яшин стоял на местном причале и с веселым задором участвовал в разгрузке качавшегося на волнах баркаса. Два молодых абхаза кидали ему с утлого суденышка спелые арбузы, а вратарь ловко их перехватывал в воздухе и аккуратно складывал тут же на деревянных мостках.
Его товарищ по команде Володя Шабров в это время торговался с хитрым хозяином товара.
– Все, Швамах, плати, как договорились, – нам надо возвращаться в гостиницу.
– Брат, торговля плохая, – с кислой миной жаловался тот. – Возьмите арбузами, а?
– На черта нам твои арбузы?! Деньги давай!
– Слушай, дорогой, говорю же: нет денег! Приводи завтра вратаря – рассчитаемся.
– Тьфу, торгаш проклятый! – не выдержал Володька. И обернулся к товарищу: – Лев, все – сворачивайся! Пора в гостиницу!..
Яшин поймал последний арбуз, уложил его на вершину приличной кучи и направился с причала к берегу. Наблюдавшая за ловкими движениями высокого парня публика с сожалением начала расходиться.
Путь до гостиницы занял всего десять минут.
Поздоровавшись с дежурным администратором, Шабров с Яшиным поднялись на второй этаж скромного здания с плохим освещением. Каждый нес в руках по огромному арбузу.
Остановившись возле одной из дверей, Шабров прислушался… Из номера доносились громкие голоса, музыка, звон стаканов.
Владимир постучал.
Дверь приоткрылась, в коридор выглянул Блинков.
– О-о-о! Молодцы парни, вовремя! А то у нас и закусывать уже нечем…
Забрав оба арбуза, Блинков захлопнул дверь перед самым носом ребят.
Возмущенный подобным поворотом Шабров замахнулся, чтоб хлопнуть ладонью об косяк, но Яшин перехватил его руку.
– Ладно, Володя… Пошли, сами посидим. Видишь, люди отдыхают…
– Да что за день сегодня такой?! – в сердцах сплюнул Шабров.
Друзья направились дальше по коридору. Их маленький номер находился где-то в самом конце…
– …А я родился на окраине Москвы – в Богородском, – улыбаясь, протянул Лев.
– В Богородском? – пожал плечами Владимир. – Где это?
– Бывшее село в тихом окраинном районе, изрезанном трамвайными путями. Наш двухэтажный дом стоит на улице Миллионной.
– Про Миллионную слышал. Минералки еще налить?
– Можно…
Шабров поднялся с кровати, разлил из бутылки остатки воды в два стакана.