Назовём основные и наиболее опасные, на наш взгляд, элементы проводимой реформы за пределами коммерциализации и расширения платных секторов, в наибольшей степени обеспечивающих сокращение структурной основы социальной ответственности государства и социально эффективных расходов.
Прежде всего, это введение принципа возмездности в отношениях государства и учреждений социальной сферы. Государство уже не рассматривает школы, больницы, музеи и т.п. как структуры, необходимые для реализации общей системы социальных целей, для решения общезначимых социальных задач. Размеры и форма финансирования теперь определяется не целями развития общества как единого целого, а задачей оказания учреждениями социальной сферы определённого набора «социальных услуг» в рамках «государственного заказа». Поскольку деятельность учреждений социальной сферы измерить сложно или порой невозможно, под выполнением государственного заказа понимается выполнение всего-навсего формальных требований.
Такие отношения предполагают постоянные доказательства учреждениями образования, здравоохранения, культуры, социальной защиты и т.п. своего соответствия этим формальным требованиям. Доказать это можно, только постоянно производя отчёты по всё вновь и вновь вводимым формам. Фактические государство сегодня всё больше «освобождает» школы, университеты, больницы, музеи и центры социальной защиты от своего финансирования, одновременно всё больше формализуя их деятельность, ограничивая её формальными бюрократическими рамками. Учреждения социальной сферы получают свободу зарабатывать деньги (зачастую призрачную в сложившихся социально-экономических условиях), но оказываются жёстко ограниченными в реализации творческого, индивидуализированного подхода, необходимого для успешного осуществления их основной деятельности. Таким образом подрывается основа функционирования социальной сферы как сферы производства и воспроизводства социально-культурных основ общества. Кроме того, бюрократическая атака создаёт хаос управления, который затрудняет решение даже самых простых повседневных задач.
Одновременно качество работы всех учреждений реально ухудшается, что даёт повод для новой критики. При отсутствии альтернативной программы развития социальной сферы, точнее, при отсутствии консолидации общества вокруг такой альтернативы, критика работы учреждений образования, здравоохранения, культуры и т.п. провоцирует только новые правительственные реформы, ещё более разрушительные. Качество работы падает ещё больше и ещё быстрее, общество по-прежнему не может проявить достаточной настойчивости и солидарности для продвижения своих интересов, реформы продолжаются, оправдываемые «необходимостью повышения качества работы».
Кроме того, одним из важнейших направлений реформ является оптимизация учреждений социальной сферы, предполагающая их укрупнение. Оптимизацией также называется прямое уничтожение «неэффективных» школ, больниц, университетов, музеев и библиотек. Первое следствие пресловутой оптимизации — появление плохо управляемых университетов, школ, больниц, руководители и работники которых должны тратить львиную долю усилий только на то, чтобы приспособиться к новым условиям работы и новым параметрам управления. Однако оптимизация и реорганизация сегодня — ключевые процессы реформы. По замыслу реформаторов, они вообще никогда не должны заканчиваться, есть даже показатель «эффективности работы» для бюджетных учреждений — масштаб проведённой реорганизации. Под «инновационный» шумок, разумеется, проводятся сокращения штатов.
Есть и более серьёзное следствие эпидемии укрупнений и оптимизаций: лишение доступа к медицинской и социальной помощи, образованию и культуре жителей отдельных населённых пунктов. Это происходит тогда, когда закрываются, например, небольшие больницы и поликлиники в сёлах или посёлках, признанные «неэффективными» из-за небольшого числа пациентов. Вместо них создаётся большой медицинский центр, до которого жителям оставшихся без медпомощи посёлков и сёл нужно ещё добираться. При этом расходы на транспорт не предусмотрены ни в бюджете населённых пунктов, ни в бюджете нового медицинского центра. И это не частные случаи, а типовая модель современной российской «оптимизации», на деле — структурного разрушения социальной сферы.