Пока я так размышлял, солнце зашло за вновь образовавшиеся облака, и скоро на город, на реку и на толпу обрушился поток дождя. Когда король опускался по сходням, солнечный луч прорвался в последний раз, и белая фигура короля и высокая арка на мгновение ярко осветились на фоне потемневшего неба. Облака сомкнулись, подул холодный ветер, река посерела, деревья закачались. Парад кончился. Полчаса спустя пошел снег.
Когда экипаж короля двинулся по улице порта к дворцу, толпа рассеялась, как груда гальки, перекатываемая медленными волнами. Эстравен повернулся ко мне и сказал:
— Не хотите ли поужинать со мной сегодня вечером, господин Ай?
Я согласился — это больше удивило меня, чем обрадовало. За последние шесть или восемь месяцев Эстравен многое сделал для меня, но я совсем не ожидал такого проявления благосклонности, как приглашение в дом. Харт рем ир Тайб все еще стоял поблизости, и я чувствовал, что он нас подслушивает.
Раздраженный запахом назревающей интриги, я спустился с платформы и затерялся в толпе, съежившись и пригибаясь к земле. Я немного выше среднего гетенианца, но в толпе эта разница более заметна. «Это он, смотрите, это посланник».
Да, таково уж мое дело, но с течением времени все чаще мне хотелось затереться, быть таким же, как и все.
Пройдя несколько кварталов по улице Бревери, я повернул к своему жилищу и неожиданно в поредевшей толпе обнаружил, что рядом со мной идет Тайб.
— Великое событие, — произнес брат короля.
Он улыбнулся мне. Длинные желтые зубы появлялись и исчезали, когда он говорил.
Хотя он был еще не стар, его лицо покрывала сеть морщин.
— Хорошее предзнаменование для успеха нового порта, — согласился я.
— Да, конечно.
Снова вспышка зубов.
— Церемония укладки ключевого камня весьма впечатляет.
— Разумеется. Она восходит к очень древним временам, но, несомненно, лорд Эстравен все это вам уже объяснил.
— Лорд Эстравен весьма любезен.
Я старался говорить просто и прямо, но все, что я говорил, Тайбу казалось имеющим двойное значение.
— О, да, конечно, — сказал он. — Лорд Эстравен известен своей добротой к иноземцам.
Он снова улыбнулся. Каждый его зуб, казалось, приобретал особое значение — тридцать два различных значения.
— Здесь мало иноземцев, таких иноземцев, как я, лорд Тайб. Я очень признателен за доброту.
— Да, конечно! Благодарность — редкое и благородное чувство, воспетое поэтами. Особенно редкое здесь, в Эрхенранге, очевидно, из-за своей непрактичности. Мы живем в жестокий и неблагодарный век. Все совсем не так, как в дни наших предков.
— Не могу судить, но подобные жалобы я слышал и во многих других мирах.
Тайб некоторое время смотрел на меня, как бы в припадке безумия. Потом снова показал свои длинные желтые зубы.
— О да, конечно! Я все время забываю, что вы прибыли с другой планеты. Конечно, вы не можете забывать об этом. Хотя проще и безопаснее, если бы вы забыли об этом, а? Да, конечно! Вот мой экипаж, я с удовольствием подвез бы вас к вашему острову, но вынужден отказаться от этой чести, меня ждут мои обязанности в королевском дворце.
Он взобрался в небольшой черный электрический экипаж, блестя зубами и глазами в сети морщин.
Я пошел домой к своему острову. Снег в его саду растаял, а зимняя дверь в десяти футах над землей убрана осенью до возвращения глубоких снегов.
Кархеш — остров — обычное название для жилых домов, в которых живет большая часть городского населения Кархида. Острова содержат от двадцати до двухсот отдельных комнат, еда совместная, некоторые питаются в гостиницах, другие в общественных коммунах. Иногда все собираются вместе. Издревле здешние жители замыкаются в общины, очаги. Этот обычай теперь приноравливается к городской жизни, теряя свою сплоченность и устойчивость.
У стены здания среди весенней растительности сада в грязи стояла, разговаривая, молодая пара. Правые руки их были сжаты. Они находились в первой фазе кеммера. Большие, мягкие снежинки падали на них, а они стояли босиком в ледяной воде, сжимая руки и глядя друг другу в глаза.