Большинство охотников ждало, пока установится зима, они старались отправиться вверх по Исагель на ледовых санях, но Мавриза хотел пораньше забраться на север и захватить пестрии в самом начале их миграции, когда они спускаются в леса. Мавриза хорошо знал Хитерленд и северный Сембенспенс с Огненными Холмами, и в эти дни, идя вверх по реке, я многое от него узнал. Впоследствии это спасло мне жизнь.
В поселке Туруф я отстал от отряда, разыграв болезнь. Отряд ушел на север, а я в одиночку двинулся на северо-восток в предгорья Сембенспенса. Здесь я провел несколько дней, изучая местность, запрятав все свое снаряжение в укромной долине в двенадцати-тринадцати милях от Туруфа.
Затем я вернулся в поселок, вошел в него с юга и направился в дом для приезжих. Как будто готовясь к охоте, я купил лыжи, снегоступы, провизию, меховой спальный мешок, зимнюю одежду — все заново, купил также и печь Чейба, пластиковую палатку и легкие сани, на которые погрузил все имущество.
Теперь оставалось только ждать, пока снег не сменит дождь и грязь не замерзнет. Но ждать пришлось недолго. Прошло больше месяца с тех пор, как я вышел из Мишпори.
В Архад Терем установилась зима, пошел сильный снег.
Вскоре после полудня я миновал электрическую ограду Пулафенской фермы, и снег сразу скрыл мои следы. Спрятав сани в овраге к востоку от фермы, я нес только мешок на спине и шел к ферме по дороге.
Я открыто подошел к передним воротам и предъявил документы, подделанные в Туруфе. В них говорилось, что я, Терет Барт, освобожденный под честное слово преступник, на два года назначенный в охрану Пулафенской сотрапезнической третьей добровольной фермы. Внимательный инспектор заподозрил бы подделку, но здесь не было внимательных инспекторов.
Войти в тюрьму очень легко, а вот насчет выхода я не был так уверен.
Дежурный начальник охраны выругал меня за то, что я прибыл на день позже срока, указанного в документах, и отправил в бараки. Обед кончился, и, к счастью, было уже слишком поздно получать мундир и сдавать мою хорошую одежду. Пистолет мне не дали, но я раздобыл его на кухне, куда пошел поесть. Пистолет повара висел над жаровней. Я украл его. У него не было смертельного поражения. Вероятно, ни у одного из охранников не было. На ферме охранники не убивают заключенных, а предоставляют убийство холоду, зиме и отчаянию.
На ферме было тридцать или сорок охранников и около ста пятидесяти заключенных.
Большинство из них улеглось спать, хотя был всего лишь четвертый час. Я попросил одного молодого охранника показать мне, где спят заключенные. Я увидел их в ослепительном блеске ламп в большом помещении, и моя надежда на действие в первую же ночь, до того, как я вызову подозрения, почти угасла. Все они лежали в мешках, укрывшись с головой, неразличимые. Все, кроме одного. Этот был слишком длинен. У него было худое лицо, глаза закрыты, волосы спутаны.
Мне продолжало везти. У меня есть лишь одно достоинство: я знаю, когда нужно действовать. Мне казалось, что за последний год в Эрхенранге я утратил этот дар, но теперь я снова почувствовал, что владею им.
Поскольку я продолжал бродить, изображая любопытного тупоумного парня, меня назначили в позднюю смену. К полуночи все, кроме меня и еще одного охранника за дверью, спали. Я продолжал время от времени прохаживаться вдоль нар. Обдумывая план действий, я начал готовиться к вхождению в доте. Перед рассветом я еще раз вошел в спальное помещение и выстрелил из пистолета в Дженли Ая, установив самый слабый уровень поражения, затем поднял его вместе с мешком и понес на плече в караульную.
— Что случилось? — спросил второй охранник сонным голосом.
— Он мертв.
— Еще один. Клянусь кишками Меше, нас ждет трудная зима.
Он взглянул в лицо посланника.
— А, это извращенец. Клянусь Глазом, я не верил во все эти рассказы о кархидцах, пока не увидел его. Что за урод! Он всю неделю провел на нарах, но я не думал, что он так быстро кончится. Неси его наружу. Не стой здесь, как грузчик с мешком рыбы.
Я пошел в кабинет инспектора. Никто не остановил меня. В кабинете я увидел стенд, контролирующий все ограды и тревожные сигналы. Кнопки не были подписаны, но сами охранники нацарапали рядом с ними обозначения, не доверяя своей памяти. Найдя кнопку с буквой «о», я выключил ток в наружной ограде и вышел, неся Ая на плечах. Проходя мимо караульной, я сделал вид, что с трудом тащу тело. Во мне начала оживать сила дота, и я не хотел, чтобы заметили, с какой легкостью я несу человека, который тяжелее меня самого. Я сказал: