— Все это… поклонение золоту и клинку. Не волнуйтесь, Хадсон, я не забыл и вряд ли когда-нибудь забуду, что приказал убить Ричарда Герральда. О, эти кровавые карточки… не слишком ли драматично? Не думайте, что новая жизнь избавит меня от мыслей о прошлых проступках и очистит мою совесть, которую Профессор Фэлл запер в нерушимом хранилище. О, нет. Разве новая жизнь способна воскресить умерших? Нет, конечно, — он пожал плечами. — Губернатор Сантьяго может приказать мне покинуть Альгеро и Сардинию. В конце концов, я могу вернуться в Лондон, если не решу прыгнуть за борт по пути. Там, я уверен, меня бы повесили сотню раз, но, увы, у меня всего одна шея, которую я могу отдать своей стране. Вместо того, чтобы затягивать на ней петлю, я бы хотел провести остаток жизни, занимаясь тем, с чего начал. Просто наслаждаться красотой природы. Вам это не кажется странным?
— В ваших устах это звучит почти правдоподобно, — ответил Хадсон. — Я сдерживал себя в этой поездке, но вы можете быть уверены, что я помню все, что вы сделали со мной… с Мэтью и с Берри. Глядя на вас сейчас, я уверен, что старый Профессор Фэлл действительно мертв, как вы утверждаете.
— Верьте во что хотите. Человек может измениться, не так ли?
Из одного из мешков достали еду. Мэтью никогда не был поклонником сушеных сардин, и после этого приключения был уверен, что, если когда-либо позже увидит их или почувствует запах, то у него случится приступ.
Андрадо и солдаты устроились спать. Камилла последовала их примеру. Один из солдат так громко храпел, что вскоре его выгнали в другую комнату. Мэтью, Хадсон и Профессор остались у костра, который поддерживали с помощью сосновых поленьев.
Мэтью не терпелось задать Профессору Фэллу вопрос, который возбуждал его любопытство. И сейчас было самое время это сделать, потому что дождь продолжал барабанить по крыше, огонь шипел в камине, когда капли воды попадали в дымоход, а гром продолжал греметь.
— Вы были в Англии, — сказал он. — Как вы узнали о зеркале в Италии?
— Я удивлен, что ты не спросил меня об этом раньше, мой мальчик.
— Мы не всегда были в хороших отношениях. Так что я спрашиваю сейчас.
— Справедливо. Но я с отвращением вспоминаю об этом, потому что, как я уже говорил, я стал другим человеком. Нам обязательно это обсуждать?
— Мне это было бы полезно.
— Конечно. — Фэлл понимающе улыбнулся. — Решатель проблем всегда на страже. Что ж, я задолжал тебе ответы. — Он повернул голову так, что Мэтью вспомнил проницательное и надменное выражение лица, которое император преступного мира вызывал у судьи Уильяма Атертона Арчера, известного под именем Альбион[37].
— Это началось много лет назад, — сказал Фэлл. — Задолго до нашей с тобой встречи. На груз «Белого Бархата» напала никчемная банда дилетантов. Естественно, их быстро поймали и привезли в деревню для показательной казни. Один из них был итальянцем, который умолял сохранить ему жизнь. Он сказал, что у него есть информация, которой он сможет выкупить себе право избежать смерти. До приезда в Англию он подрабатывал у одного человека в Салерно — вора и фальшивомонетчика. Тот, судя по всему, тоже был не большим профессионалом своего дела. Этот человек зарабатывал деньги, продавая могильную землю, черепа, свежие пальцы, отрезанные у трупов, мертвых сов и тому подобное. Одним из его клиентов был тот самый колдун Сенна Саластре, у которого была… гм… мастерская прямо за городом. Этот итальянец, которого схватили, спросил, не пощажу ли я его жизнь ради своей чести, если он расскажет мне, чем занимался Саластре. Заявление про честь не вызвало у меня ничего кроме смеха, а вот деятельность колдуна показалась мне любопытной.
Здесь Профессор сделал паузу и уставился в огонь, где тихо хрустнула сосновая шишка.
— Саластре, — продолжил Фэлл, — помогал человеку по имени Киро Валериани создать зеркало. И не обычное зеркало, а…
— О, началась самая смешная часть, — сухо прокомментировал Хадсон.
— … а нечто весьма экстраординарное, — продолжил Фэлл, как будто голос Хадсона растворился для него в шуме дождя. — Остальное ты знаешь. Проход между земным миром и Преисподней, способный явить заклинателю демона, который исполнит любое его желание. Разумеется, я отнесся к этому с большой долей скептицизма. Выслушав итальянца, я отрубил ему руки и ноги, а тело сбросил со скалы в море.
— Я думал, вы пообещали не убивать его, — нахмурился Мэтью.
— Дорогой мальчик, — последовал спокойный ответ, после которого Мэтью уверился, что прежний Профессор еще жив, — я его не убивал. Это сделало море, если только он не сумел сам выплыть на берег.