В своей неприязни Генри был не одинок. Мисс Уивер в труппе недолюбливали. Роль она получила не столько за талант, сколько в знак личной благосклонности руководства. Пела она скверно, играла посредственно и не знала, куда девать руки. Все это еще можно бы простить, но к прочим грехам добавлялся еще один, известный в театральных кругах под названием «выкомариваться». Иными словами, примадонне было трудно угодить, а когда что-нибудь было ей неугодно, она сообщала об этом немедленно и в самых недвусмысленных выражениях. Уолтер Джелифф часто говорил ближайшим друзьям в доверительной беседе, что, хоть он и небогат, а готов предложить весьма существенное вознаграждение человеку, который уронит пуд железа на голову мисс Уивер.
Сегодня ее песня раздражала Генри сильнее обычного, поскольку он знал, что нарциссам вот-вот пора бежать на сцену – для вящего правдоподобия станцевать с зайчиками танго.
– Как я рад вас видеть! – сказал Генри.
– Ш-ш! – сказал помощник режиссера.
Сыщика это обескуражило. Разве смог бы Ромео в такой обстановке ухаживать за Джульеттой? Пока он собирался с духом, чтобы повторить свою реплику еще раз, Элис покинула его ради нужд спектакля.
Генри мрачно побрел в пыльную полутьму, стараясь держаться подальше от суфлерской будки. Оттуда, правда, можно было разглядеть Ее, но сталкиваться с помощником режиссера именно сейчас нисколько не хотелось.
Генри присел на какой-то ящик и задумался о своей горькой судьбе. Тут-то к нему и подошел Уолтер Джелифф.
– Притушите звук, старина, – посоветовал он. – Мисс Уивер бьется в истерике по поводу шума за сценой. Она требовала выгнать вас вон, но я ей сказал, что вы – мой талисман и я скорее умру, чем расстанусь с вами. А вы все-таки поосторожней с вокалом, ладно?
Генри уныло кивнул. На душе у него было тяжело. Его преследовало ощущение, которое часто испытывают посторонние за кулисами: чувство, что его никто не любит.
Между тем спектакль продолжался. Взрывы смеха в зрительном зале известили, что на сцену вышел Уолтер Джелифф, а периоды летаргического молчания доказывали, что мисс Кларисса Уивер еще не закончила свою роль. То и дело пространство за кулисами наполняли девушки в самых экзотических нарядах, какие только могла измыслить неисчерпаемая фантазия постановщика. Генри каждый раз вскакивал со своего ящика и принимался высматривать Элис, но тут невидимый оркестр разражался новой мелодией и хористок вызывали на сцену.
Возможность продолжить разговор представилась только к концу второго акта.
К тому времени сюжет «Девушки из Брайтона» достиг кульминации. Герой, лишенный наследства богатым и титулованным отцом за то, что посмел влюбиться в героиню, бедную продавщицу, изменил свою внешность (надев галстук другого цвета) и вслед за возлюбленной явился на широко известный курорт, где героиня, изменившая внешность при помощи нового платья, поступила официанткой в ресторан «Ротонда» на Эспланаде. Преданный дворецкий, переодевшись носильщиком портшеза, последовал за героем, а богатый и титулованный отец, переодевшись итальянским оперным певцом, тоже прибыл на курорт по каким-то своим причинам – несомненно, вполне основательным, хоть я и не могу их сейчас припомнить. Во всяком случае, он тоже оказывается тут, и все они встречаются на Эспланаде. Каждый узнает другого, считая при этом, что сам остался неузнанным. Все поспешно уходят, на сцене остается одна героиня, которая стойко переносит испытание и поет песню «Королева Гонолулу» в сопровождении хора гейш и болгарских офицеров.
Элис была одной из гейш.
Она стояла чуть в стороне, и Генри тут же подскочил к ней. Пришел его час! Энергия так и клокотала, убедительные слова сами просились на язык. За время с их последнего разговора бурлящие чувства подорвали его самоконтроль. Непривычный человек, случайно оказавшись за кулисами, практически обречен в кого-нибудь влюбиться, а если был влюблен и раньше, жар его чувства возрастает многократно.
Сейчас или никогда! Генри забыл, что можно – и даже вполне разумно – дождаться конца представления, проводить Элис до гостиницы и по дороге вновь попросить ее руки. Ему казалось, что времени у него осталось ровно четверть минуты. «Быстрота в действиях!» – вот девиз Генри Пайфилда Райса.
Он схватил девушку за руку.
– Элис!
– Ш-ш! – зашипел помощник режиссера.
– Послушай! Я люблю тебя! Просто с ума по тебе схожу. Какая разница, в театре я работаю или где-то еще? Я люблю тебя!