- Я уверена, что ты во всем разберешься, Оноре!
- О, если бы боги - покровители полицейских - услышали тебя! Позвони Кастелле и скажи ему, что я еду в Сен-Бартелеми. Пусть он тоже приезжает. Я не знаю, когда вернусь сегодня.
- Я привыкла, - вздохнула Анжелина, пожимая плечами.
Когда муж вышел, она позвонила инспектору.
- Кастелле? Это Анжелина. Муж отправился с Сен-Бартелеми. Он просил, чтобы вы тоже приехали туда и как можно скорее.
- Я уже еду. А как патрон?
- На него смотреть страшно. Он уже говорит об отставке...
- Да, веселенькое дельце...
- Кастелле... Вы догадываетесь, кто это сделал?
- Я не догадываюсь, мадам. Я знаю. Но я не стану говорить об этом вашему мужу. У него и так хлопот хватает.
- Но надо прекратить эти убийства, иначе его ждут крупные неприятности.
- Успокойтесь, мадам. Я думаю, убийств больше не будет. У меня есть кое-какие соображения на этот счет.
На бульваре Сирнос Сервион осматривал обломки взорвавшейся машины. Дежурный полицейский сообщил, что чудом не пострадал никто, кроме тех, кто находился в самой машине.
- Где трупы?
- Все, что от них осталось, отправили в морг.
- Их личности установлены?
- Да, многие видели, как супруги Аскрос - тут их знают почти все садились в машину, а потом буквально через минуту произошел взрыв.
- Бомба?
- Не знаю. Все отправили в лабораторию, там выясняют.
- Можете еще что-нибудь сообщить?
- Ну я... хотя нет... Тут один старик говорит, что ему что-то известно о покушении, но по-моему у бедняги не все дома. Я направил его в комиссариат.
- Поехали.
Свидетель с первого же взгляда понравился Сервиону. Высокий худой старик по-военному представился:
- Жюль Фалькон, 81 год, унтер-офицер колониальных войск в отставке.
- Садитесь, друг мой. Говорят, что вы видели убийцу? - Не исключено.
- Я слушаю вас.
Старый вояка рассказал, что он любит сидеть у окна, это позволяет ему чувствовать себя не таким одиноким. Он настолько привык к виду за окном, что сразу же замечает все новое. И вот в течение шести дней на улице каждый день стали появляться две старые женщины. (Пульс Сервиона забился сильнее). Эти женщины всегда стояли как раз напротив дома, в котором жили Аскросы, они все время поглядывали на часы и что-то записывали на клочке бумаги.
- А сегодня вы их видели?
- Только одну, ту, что пониже.
- Вы можете описать этих женщин?
- Это довольно трудно... Они стояли слишком далеко, и я не рассмотрел их лиц... Впрочем, лица были закутаны платками.
- Черными?
- Да.
- Вы видели корсиканок в национальном костюме?
- Да, они как раз так и выглядели. Я когда-то два года служил в гарнизоне в Бастии.
- Спасибо.
Сервион вышел из комиссариата уже не таким подавленным.
- Вам ничего не надо объяснять, Кастелле.
- Нет, патрон.
- Они совсем из ума выжили. Я их всех отправлю в психушку!
- Патрон, для этого нужны неоспоримые доказательства.
- Не морочьте мне голову, Кастелле! Вам еще рано учить меня!
- Извините.
- Вы думаете, я ничего не вижу?
- Простите, не понял...
- Вы, как и моя жена, на все готовы, лишь бы эти старые идиоты не попали в тюрьму! А то, что они убили уже четырех человек - на это вам наплевать!
- Но патрон...
- Что "но"?
- Я любил Антуана и Анну...
- А я, по-вашему, не любил? Но мы с вами служим закону! Только суд может решить, законна эта вендетта или нет!
- Патрон, а вас не будет мучить совесть, если суд признает виновными этих стариков, которые мстили за своих близких?
- Это не ваше дело! - в ярости крикнул комиссар. - И прекратите задавать идиотские вопросы!
Они молча дошли до кабинета Сервиона. Комиссар сразу же позвонил в лабораторию. Ему сообщили, что устройство бомбы крайне примитивно, скорее всего это кустарная работа. Но часовой механизм безупречен.
- Часовой механизм безупречен... - пробормотал комиссар. - Кастелле, я знаю, кто убийца.
- Кто?
- Шарль Поджио.
Гастон Консенгуд чувствовал, что если дела и дальше так пойдут, он скоро умрет от инфаркта или заработает себе язву желудка.
Он с наслаждением уплетал равиоли, когда диктор сообщил о печальной кончине Аскросов. Гастон чуть не подавился. Жозетта застыла с горячим блюдом в руках. Гастон глянул на жену, и в глазах его был страх.
- Эспри... - выдохнул он.
- И Мирей...
- А наша очередь когда?
Жозетта быстро взяла себя в руки. Она всегда была сильной женщиной, на которую можно положиться в трудную минуту.
- Надо опередить его.
- Что ты имеешь в виду?
- Нужно убрать Кастанье, пока он не поубивал нас всех одного за другим.
- А письмо, которое он написал в полицию?
- Письмо - это еще не доказательство. И потом, Полена надо взять в оборот так, чтобы он признался, где находится письмо. Можно пообещать сохранить ему жизнь. А когда получим эту бумажку, его можно будет убрать.
Жозетта, как всегда, была на высоте.
- Ладно, я вызову Фреда и Жозе, и мы решим, что делать.
- Нет, Гастон, я сама скажу им, что делать.
Консегуд всегда относился к жене с полным доверием, но есть вещи, которых мужчина стерпеть не может.
- Ты соображаешь, что ты говоришь, а?
- Это ты уже ничего не соображаешь.
- Научить тебя, как надо уважать мужа?
- Только попробуй тронуть меня, и тебя тут же прикончат! Ты уже давно вышел в тираж, Гастон, все.
Гнев Консегуда сразу остыл. Он знал, что у него уже нет былой силы, но не подозревал, что это известно всем.
Плюхнувшись в кресло, он простонал:
- Значит, ты тоже против меня!
Она подошла к нему и нежно погладила по плечу.
- Нет, конечно. Мы с тобой повязаны до конца. Позволь мне сделать то, что ты сам еже не в состоянии сделать.
Сервион и Кастелле вошли к Поджио. Шарль сидел за столом с лупой в глазу и чинил часы. Комиссар подошел к нему.
- Шарль, вы уже одной ногой в могиле стоите и теперь решили стать анархистом?
Часовщик спокойно вынул из глаза лупу и повернулся к полицейскому.
- Что вам от меня нужно?
- Я обвиняю вас в том, что вы сделали бомбу, с помощью которой были убиты Эспри и Мирей Аскросы.