Сейчас мы переживаем кризис, и трудно понять, чем он закончится. Сексуальное насилие по отношению к детям — это, безусловно, критическая ситуация не только для юридической системы и служб по защите детей, но и для всех родителей, которые опасаются, что разгул преступлений сексуального характера может как-то коснуться их детей.
В данный момент у нас больше вопросов, чем ответов. Но вот что удалось установить ученым:
• дети иногда действительно лгут про случаи сексуального насилия. Это наиболее вероятно в контексте споров по поводу установления опеки над детьми, когда один из родителей настраивает ребенка против другого, или в случаях массового насилия, когда этот процесс может породить жутковатые фантазии;
• если правильно организовать беседу, даже очень маленькие дети смогут вспомнить события, но с меньшим количеством деталей (по сравнению с взрослыми людьми). Взрослые могут легко запутать маленьких детей;
• новые законы об информировании о случаях насилия над детьми действительно провоцируют рост необоснованных обвинений. Но благодаря этим законам обнаруживаются и реальные факты насилия, которые ранее не выявлялись.
А вот чего мы пока не знаем, но исследователи продолжают изучать эти проблемы.
• Как проводить первую беседу с ребенком? Помогают ли в этом куклы с явно обозначенными анатомическими деталями? Как помочь ребенку рассказать о случившемся, не навязывая ему вариантов ответов?
• Какую роль играют фантазии в воспоминаниях детей?
• Травмирует ли ребенка ситуация, когда он снова встречает своего обидчика в суде? Пострадает ли от этого качество его показаний?
• Как оценивают присяжные свидетельские показания детей? Могут ли они адекватно оценить степень компетентности ребенка?
• Какую именно роль играют свидетельские показания психологов и психиатров? Могут ли они точно определить, что перед ними жертва сексуального насилия?
Ответы на эти вопросы помогут судам найти нужный баланс между защитой детей, ставших жертвами сексуального насилия, и защитой прав обвиняемого. Эти ответы также повлияют на использование свидетельских показаний детей и в отношении других рассматриваемых дел. Но именно те случаи, когда ребенок одновременно является и жертвой, и единственным свидетелем, принципиально важны.
Эпилог
Нелегко гнать от себя горькие мысли, когда мы узнаем, что наш ребенок обманул нас, или подозреваем его в этом. Нам кажется, что он ополчился против нас. Это же несправедливо. Наш ребенок не дает нам выполнять свои родительские обязанности. Если мы не знаем, что происходит, мы не можем вмешаться, защитить, предостеречь, посоветовать или наказать (если нужно).
Детская ложь переносит ответственность с одного человека на другого. Теперь уже не мы управляем ситуацией (или мы не в состоянии контролировать ее единолично). Навсегда ушли в прошлое те времена, когда мы могли или должны были все знать о нашем ребенке. Теперь нам предстоит жить в ситуации неопределенности, теперь нам нужно заново завоевывать доверие ребенка и уметь вызывать его на откровенность. Когда наш ребенок взрослеет настолько, что может врать безнаказанно, уже он решает, о чем нам рассказывать, а о чем — нет.
Будут наши дети обманывать нас или нет, зависит от того, насколько они боятся наказания. Они научились избегать разоблачения. Теперь их искренность обусловлена (хотя бы в некоторой степени) тем, какими родителями мы были все это время: были ли мы готовы понять их, были ли мы нетерпеливы, насколько мы им доверяли или были подозрительны, были ли мы жестоки или обращались с ними мягко. Может быть, мы слишком многое им позволяли или настолько ушли с головой в работу, что упустили их? Знают ли они, как важно для нас понимать, чем они заняты и как ведут себя? Осознает ли ребенок в достаточной мере, как важно быть правдивым? А подавали ли мы сами им пример честности? Постарались ли мы для того, чтобы воспитать в них это качество?
Обнаружив, что ребенок соврал нам и чуть не ушел от разоблачения, мы немедленно ощущаем, что потеряли свою власть над ним. Мы больше не можем быть уверены, что знаем все, что нам нужно. В отношениях между взрослыми людьми так никогда не происходит, но в отношениях с детьми какое-то время именно так и получается. Нам обязательно нужна эта информация, мы должны знать, что чувствуют наши дети, чего они хотят, что им необходимо и что они собираются делать, пока они еще маленькие, поскольку их выживание полностью зависит от нас. Но когда ребенок взрослеет, мы перестаем быть центром его мира, его единственным источником энергии, гарантией его выживания.