– Неплохо.
– Не могу перестать думать о том, каково дружить с такими, как я.
Мое сердце снова совершает сложный кульбит. Парни ведь не знают, что я би, и это так странно. Но к этому чувству примешивается и облегчение. Все слишком запутанно.
– Думаю, мне бы понравилось, – продолжает Саймон.
– В Нью-Йорке тоже есть геи, – сообщаю я. – Уверена, их там тысячи.
– Знаю, но они какие-то хипстеры. А мне бы хотелось познакомиться с ботанами.
– Ты встречал их в Хаверфорде?
– Там процентов девяносто таких, согласно официальной статистике.
– Ты нашел свою стаю, – улыбаюсь я.
Саймон в ответ закрывает лицо руками и мычит.
– Понимаешь… Пока я был там, я был на месте. Стоило войти в кампус, и все стало правильно. Как будто этот колледж меня выбрал. Понимаешь, о чем я?
Вопрос застает меня врасплох, и я мысленно возвращаюсь к прошедшей поездке. Забавно, но я почти ничего не помню; разве что лицо Эбби, когда она говорила: «Возможно, я не гетеро». Мне тоже так показалось, когда она меня целовала.
– Не знаю, – выдавливаю я наконец. – У меня все иначе. Я ведь сразу знала, что буду учиться в Джорджии, и ничего такого не ожидала.
– Я тоже не ожидал, – негромко говорит он. – Зачем мне это? Все было так хорошо, а теперь я все испортил.
– Ничего ты не испортил, – возражаю я, забирая у подошедшей официантки кофе и вафлю, и продолжаю говорить, заполняя клеточки вафли сиропом: – Что плохого может случиться?
– Мы расстанемся.
– Ты этого хочешь?
– Шутишь, что ли? – Он смотрит на меня так, будто я его ударила. – Нет!
– А Брэм?
– Нет, конечно, нет.
– Тогда что не так? – интересуюсь я, откусив кусочек. – Все у вас будет нормально.
– Это абсурд. Я должен ехать в Нью-Йоркский университет. Не понимаю, к чему все это. – Саймон трясет головой, видимо, в попытке изгнать из нее сомнения. – Я же должен ехать туда, правда?
– Конечно. Если только тебе не будет лучше в Хаверфордской волшебной стране квиров.
– Ты не помогаешь, – бурчит он.
– Сколько ехать из Филадельфии до Нью-Йорка?
– Полтора часа на поезде, – тут же отвечает он. Заметно, что этот вопрос уже решен. – На скоростном поезде еще быстрее.
– Это не так уж и далеко.
– Знаю, но все же…
– Ты тоже не хочешь отношений на расстоянии?
– Теоретически ничего не имею против. Не уверен только, что это работает.
– Миллионы людей так живут.
– Но не Ник и Эбби. – Саймон машет рукой куда-то в сторону туалета. – У них не вышло.
Я снова вздрагиваю. Похоже, окружающим нужно предупреждать меня, если они собираются упоминать ее имя. Особенно в контексте того, что у нее с Ником «не вышло».
Но, боже мой, пора уже взять себя в руки. Я насаживаю вафлю на вилку и отправляю в рот. Какая глупость. Эбби Сусо – диснеевская принцесса в реальном мире, неужели она бросится ко мне с распростертыми объятиями? И даже если это произойдет, я не могу поступить так с Ником. Хотя у меня нет шансов. Она ведь даже не би.
Пускай и задается вопросом о своей ориентации. Пускай это происходит из-за меня.
– Ты… в порядке? – спрашивает Саймон, пристально глядя на меня сквозь стекла очков.
– Что? Да. А что такое? Ты сам-то в порядке?
– Ты очень странно себя сейчас ведешь.
– Ничего подобного.
Он вскидывает брови, и какое-то время мы просто изучаем друг друга.
– Это ты себя странно ведешь, – наконец говорю я, отводя взгляд.
– Знаю. – Он снова прячет лицо в ладонях. – Мне нужно все обдумать.
– Думаю, тебе стоит обсудить это с Брэмом. Когда вы увидитесь?
– Не раньше завтрашней игры.
– Соккер?
Саймон кивает.
– Поговори с ним сразу после матча.
– Не уверен.
– Тебе сразу станет лучше, обещаю.
Да-да, Саймон. Ничего не скрывай и расскажи ему, что тебя тревожит, понял? Ты непременно должен последовать моему совету, потому что я признанный специалист в том, что касается выражения своих чувств и умения с ними справляться. Чувства! Я отлично знаю, как с ними быть.
– Хорошо, я попробую. Но ты должна будешь пойти со мной на игру и помочь настроиться.
– Вы идете на игру? – интересуется Ник, возвращаясь на свое место. – Круто.
– Вроде того, – отвечаю я, покосившись на Саймона.
– Ага. Отлично. Очень круто, – быстро кивает Саймон, потом поспешно отправляет в рот остатки вафли и сидит, как надувшийся хомяк.