К Эбби.
Но я не могу брать заказы. Что, если вместо прекрасной картины я нарисую какую-нибудь хрень? Что, если заказчик попросит вернуть деньги? Или я выложу пост с расценками, а меня засмеют? Или никто мне не напишет? Анон, в конце концов, мог просто меня троллить, как те парни в фильмах, приглашающие серых мышек на выпускной, только чтобы посмеяться над ними.
У меня даже в горле пересохло. Трудно объяснить… Проще было бы просто удалить свою страницу.
Вот только…
Мне любопытно.
Это, конечно, ничего не значит. Совершенно ничего не значит.
24
Стоит мне сойти с подножки автобуса в понедельник, как Гаррет немедленно выскакивает из лестничного проема.
– Берк!
Я подпрыгиваю.
– Боже, Гаррет!
– Угадай, что у меня на уме?
– Что?
– Я на тебя зол.
– Почему?
– Ты исчезла до того, как закончился матч. Опять. – Он с улыбкой ерошит волосы. – Почему ты всегда так поступаешь?
– Потому. – У меня отключается мозг. Не совсем отключается, но никаких здравых идей для ответа у него нет.
Потому.
Потому что Эбби поцеловала меня. Потому что она, возможно, би. Это означает, что мне нужно срочно пересмотреть весь архив фантазий с ее участием. Планируется большая ревизия, Гаррет; вряд ли ты способен представить, сколько таких фантазий нашли место в моем воображении.
– Ужасно скучные были каникулы, – продолжает он, подстраиваясь под мой шаг, чтобы идти рядом. – Ты должна была остаться здесь и развлекать меня.
– Развлекать? – с подозрением переспрашиваю я.
– Я не это имел в виду, – Гаррет пихает меня локтем, – но раз уж ты затронула эту тему…
Он подмигивает, и я решаю, что на сегодня хватит.
– Увидимся за обедом. – Я треплю его по руке и ухожу в боковой холл.
– Я забронировал нам стол для ужина! – кричит он вслед. – Для выпускного ужина.
Не оборачиваясь, показываю ему через плечо большой палец. Какой же он все-таки очаровательный дурак.
Мы с Эбби не разговаривали со среды, когда она высадила меня у дома. С тех пор как я поняла это, не могу найти себе места. Не думала, что прошло столько времени. С другой стороны, я все равно думаю о ней примерно миллиард раз за день.
Все утро я чувствую себя растревоженным осиным роем. Общих занятий у нас нет до середины дня, но впереди еще обед – в полдень. Осталось шесть с половиной минут, и я не могу отвести взгляд от часов.
Брэм уже ждет нас за столом. Я сажусь рядом с ним, лицом к двери, гадая, поговорил ли с ним Саймон. «Привет, Брэм, твой парень, возможно, переедет в Филадельфию, – и мне он рассказал об этом раньше, чем тебе».
Только сейчас я осознаю это в полной мере: Саймон рассказал все именно мне, и, если честно, меня это очень радует. Никто никогда не говорил о чем-то только со мной; он первый. Волна симпатии захлестывает меня с головой. Возможно, Саймон – мой самый лучший друг.
Возможно также, я должна признаться ему в своей бисексуальности. Это очень легко представить. Он наверняка рассмеется. Не зло, а от радости.
– Почему ты улыбаешься? – спрашивает Брэм.
Я пожимаю плечами и отвожу взгляд.
Как раз вовремя, чтобы увидеть в дверях ее: Эбби недооцененную, богиню неловкости. Джинсы, кардиган, очки. Я провела с ней две ночи – буквально! – и даже не знала, что она носит очки. Конечно же, она выглядит в них сногсшибательно.
Потом Эбби едва заметно улыбается и манит кого-то пальцем, а я немедленно забываю, должна ли на нее за что-то злиться, и оглядываюсь по сторонам в поисках того, к кому этот жест обращен. «Ты, сюда!» – одними губами произносит она, ее улыбка становится шире.
Саймон подсаживается к нам, как раз когда я встаю. Эбби ждет меня сразу за дверью.
– Привет. – Она неуверенно улыбается.
– Привет.
– Не могу обедать с вами.
– Из-за Ника?
– Мне кажется, это было бы жестоко, – кивает она.
Еще пару секунд мы молчим: просто стоим возле стены, наблюдая за стайками впархивающих в столовую одиннадцатиклассников. Эбби постукивает ногой по плинтусу, и, как бы я ни пыталась расшифровать ее взгляд, у меня ничего не выходит.
– В общем, нам нужно поговорить, – наконец сообщает она.
– «Нам» – это тебе и Нику?
– Нет. – Она изображает раздражение. – «Нам» – это нам с тобой.
Сердце у меня едва не выпрыгивает из груди.
– Хорошо.
– Ты свободна на этой неделе после школы?