Эйден прервался, опять сдерживая слезы, а потом продолжил:
— И что со мною стало? Я чудовище, монстр! А говоришь, любимый…
Алиса молчала, задыхаясь от ужаса справедливости обвинений.
— Если ты не сможешь быть шпионкой лорда… — уже спокойно продолжил юноша — То и не нужна ему будешь! Хейл просто избавится от тебя. Но, я этого не допущу, не волнуйся! Родинку я удалил, и никто не докажет, что я принц Анфии!
И истерично хихикнул.
А герцогиня попыталась успокоится. Не до угрызений совести, когда решается судьба сына!
— Эйден, ты не понимаешь! Ты принц, сын императора! Будущий правитель этих земель! Ты должен жить, как подобает принцу! Хотя бы теперь, раз я тебя лишила этого в детстве!
— Я не хочу! — упрямо произнес сын — Я свободу люблю!
Алиса, собиравшаяся спорить дальше, вдруг вспомнила свою мать.
— "Поезжай с отцом! — говорила мама — Я не могу дать тебе жизнь, достойную аристократки!"
— Да, я стал таким! — продолжил Эйден — И хочу таким оставаться! Мне нравится моя теперешняя жизнь. Полная свобода. Даже от тебя!
— Как хочешь, сынок! — тихо произнесла герцогиня — Как пожелаешь…
— Ладно, мам! — вздохнул Эйден, и чмокнул мать в щеку — Мне пора!
— Ты уходишь… от меня? — опять тихо спросила Алиса — Куда? Куда ты пойдешь?
— Есть места, где мне рады! Не переживай! — улыбнулся сын, и повернулся, что бы удалиться.
Алиса бросилась за ним, споткнулась, и упала на колени, в бурую болотную жижу.
Нестерпимая, острая боль жгла и кусала ее душу. Боль утраты, ведь она теряла сына…
— Сынок! — как простолюдинка крикнула она. Как крикнула бы ее мама… — Я любила тебя! Поэтому и похитила!
И она заплакала, опять же, как крестьянка, негромко, и с подвыванием.
Эйден обернулся, и подбежал к ней.
— Мама! — воскликнул он — Ну чего ты! — и поднял женщину.
— И сейчас люблю-ю! Больше жизни! — рыдала Алиса, и все ее тело, в мокром, в бурых разводах платье, с подола которого стекала болотная вода, сотрясала дрожь.
— И я тебя люблю! — тихонько произнес Эйден, тоже прослезившись. Он скривился, сжал зубы, смахнул слезинки, и произнес — Мама, ты вся мокрая! Иди в карету, переоденься, простудишься!
Алиса продолжала бормотать:
— Сынок, сынок… — и продолжала цепляться за Эйдена. Он повторил:
— Мне пора!
Осторожно освободился, и пошел прочь.
— Эйден! — крикнула Алиса — Ты вернешься?
— Не знаю! — ответил юноша, не оглядываясь.
Алиса еще долго стояла там, где они расстались, в надежде что сын передумал, и она увидит его снова.
… Когда герцогиня, мокрая, грязная и пошатывающая вернулась к экипажу, она уже не плакала. Служанка всплеснула руками, но спросить, что случилось, побоялась. Один из миньонов тоже трясся от страха, но протягивал госпоже лист бумаги — это было очень важно! Алиса отмахнулась, но миньон настаивал. Алиса взяла листок, и замерла, уставившись на эту бумажку.
Там были два рисунка, изображающие ее саму и Эйдена, и текст:
"Разыскиваются!
Герцогиня Венсанская и ее сын граф Ассаль!
При обнаружении указанных лиц немедленно сообщите ближайшей страже, или представителям Святой Инквизиции! А также, этих лиц следует немедленно задержать, до прибытия стражи!"
— Такие на всех столбах, и на всех постоялых дворах! — доложил миньон.
Алиса повернулась к лесу, но поняла, что догнать и предупредить сына невозможно — он уже далеко.
— Госпожа! — наконец, осмелилась заговорить служанка — Садитесь в карету, вам надо переодеться, а то заболеете! И нужно быстрее ехать в Бездну! Стоять на дороге опасно!
— Снимите с кареты гербы! — велела Алиса — Мы едем в Город Грехов!
Она села в экипаж, прислонилась к стене, взяла в руку жемчужину, и устало сказала:
— Я, все же, простудилась. И заболела!
Глава двадцать четвертая
АЙША И ДИН
Чем ближе район Кармии к императорскому дворцу, тем он престижнее. Со второго этажа дома герцогини Венсан видны позолоченные крыши дворцового комплекса, что указывает на богатство и положение герцогини.
Обитель Алисии ограждена высокой ажурной решеткой, обвитой лианами так густо, что увидеть сам дом, или его двор с улицы не представляется возможным. Тем более, между замком и оградой расположен парк, больше похожий на лес.
У герцогини мало кто бывает, и мало кто может оценить и роскошное внутреннее убранство дома, и внешнюю отделку. Даже посыльные от зеленщика, молочника и кондитера никогда не были во дворе герцогини — они оставляют свои товары возле ажурных ворот.