Генерал выпил еще рюмку, железной рукой притянул Маргариту к себе и полез целоваться.
В пятницу Маргарита, не попрощавшись ни с кем из московских друзей, прошла шереметьевскую таможню и по чужому паспорту улетела в Мадрид.
К вечеру Разин написал и зашифровал письмо. На следующий день встретился на первой линии ГУМа с Войтехом, передал конверт с тетрадной страничкой в клеточку, заполненной множеством цифр.
Разин писал, что через своего человека передал анонимное письмо в Комитет партийного контроля. В ближайшее время надо ждать какого-то результата: плохого или хорошего. Но пока новостей нет. Встреча с Борецким в ресторане сорвалась. Но может это и к лучшему, там плохое место. Следующая встреча, надо полагать, все-таки состоится.
Сейчас в приезде Платта нет острой необходимости. Однако, две съемные квартиры в Москве, дача в пригороде и машина готовы. Их можно использовать в любое время. В конце было сказано, что Гриценко ждет денег и, по его словам, он готов вернуть архив хоть завтра. Но ниже двадцати тысяч долларов ценник не опускает. О судьбе основной части архива Нины Карповой из Серпухова пока новой информации нет.
Ответ был получен через пару дней, Платт писал, что обеспокоен судьбой архива Нины Карповой, откладывать приезд в Москву нельзя. Он рассчитывает, что приедет с частной туристической поездкой, ориентировочно через две-три недели. Разину нужно снова поговорить с Гриценко и передать ему, что деньги скоро будут.
Глава 2
Старший референт Роман Павлович Бестужев утром дожидался приезда своего непосредственного начальника председателя Комитета партийного контроля при ЦК КПСС Арвида Яновича Пельше, но старик завернул куда-то, якобы по срочному делу, и там застрял. Бестужев сидел в своем тесном кабинете и перечитывал текст выступления Пельше на предстоящем Пленуме ЦК. Текст был гладким, — много правильных слов про партию и коммунизм, от которых уже мозоли на языке, но и без них нельзя. Конечно, это не последний вариант, может быть, надо добавить в этот сладкий бульон перчику, то бишь самокритики, — это сейчас в моде. Щепотку, не больше. Тут важно знать меру.
Закончив чтение, Бестужев остался доволен собой, поместил страницы в сафьяновую папку с золотым тиснением, вышел в пустой коридор, застеленный красной ковровой дорожкой с зелеными полосками по краям. Он остановился перед латунной табличкой: приемная Пельше Арвида Яновича. Приоткрыл дверь и переступил порог. Секретарши на месте не оказалось, он прошел через приемную, открыл двойные двери кабинета. Внутри было так тихо, что, кажется, слышно тиканье напольных часов.
Кабинет был большой, ближе к окнам стоял длинный стол для заседаний и два ряда стульев. У противоположной стены приставные столики, книжные шкафы со вставками из стекла. За ними многоэтажные ряды книг, собрания сочинений Ленина и Маркса и другой партийной литературы, к которой годами никто не прикасался. Бестужев подошел к письменному столу, перевел взгляд на большой портрет генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева, положил папку с выступлением как обычно, на левый угол столешницы.
Он остановился всего на пару секунд, задержав взгляд на двух папках, лежавших посередине стола. На первой, довольно толстой, надпись золотыми буквами — «На подпись», на второй папке, потоньше, — «Для ознакомления. Входящие письма». Пельше иногда после обеда любил почитал письма, отобранные для него старшим референтом, самые интересные, занимательные. Серьезной информации письма не содержали, так, разная мелочовка: пьянство в низовых партийных организациях, альковные похождения коммунистов, бракоразводные процессы, бытовые скандалы и прочее в таком жанре. Почту подбирали так, чтобы не рвать сердце старику серьезными делами, не портить ему настроения, а проблемы партии уменьшить, насколько это вообще возможно, свести все к бытовому пьянству или разладам в семьях.
Бестужев уже сделал первый шаг к дверям, но остановился, отметив про себя, что сам накануне вечером просматривал папку с входящими письмами и, если не изменяет память, в ней были всего четыре письмеца, перепечатанных на машинке, чтобы старику было легче читать, а сейчас эта же тоненькая папка вдруг растолстела вдвое. Бестужев не любил задерживаться в этом кабинете, если его хозяина не было, но сейчас взяло верх любопытство.
Он подошел к столу, придвинул и раскрыл папку. Действительно, сверху четыре пустяковых письмеца, которые выбрал Бестужев, а снизу некий документ, который раньше не попадался на глаза. На нем не было сопроводительного паспорта, картонного прямоугольника с номером регистрации и другими реквизитами. Значит, это сочинение каким-то образом миновало канцелярию. Он прочитал первые строки, пробежал взглядом страницу, — стараясь понять содержание. И будто огнем обожгло. Подписи под письмом не было, в конце, на десятой странице аноним написал, что не подписывается по понятным причинам. Бестужев вынул машинописные листки из папки, оставив на месте те четыре письма.