- Это правда. Я не лгу, просто многого не могу сказать. И если ты не побоишься принять меня таким… не задавая вопросов, я сделаю все, чтобы ты поняла – я твой мужчина.
ЭРин опустилась на кровать. Такого она не ожидала. Ей делал предложение мужчина, о котором она не смела мечтать. Или он все-таки решил воспользоваться ею, а потом напрочь о ней забыть.
- Не торопись отказывать мне. Давай узнаем друг друга лучше. И… да… мое предложение выйти за меня… я тоже буду ждать ответа, - запутался под конец, неожиданно разволновавшийся Ким, понимая, что сейчас все зависит от того, убедит он ее или нет, и что ему нельзя уходить в комнату ее отца
- Я не хочу вам отказывать, - несмело проговорила девушка, что бы потянуть время, справиться со своим испугом и собраться с мыслями, и вдруг вскочила, когда он сел рядом с ней.
- Вам… вам лучше вернуться в комнату отца, - заикаясь, пробормотала она.
- Нет, не лучше, - покачал он головой, не сводя с нее глаз. – Я остаюсь.
- Но… - начала было ЭРин, и тогда он, привстав, коснулся губами ее губ, заставляя умолкнуть и, взяв за руки, снова усадил на кровать рядом с собой.
Она замерла под обжигающим касанием его губ, не осознавая, что уже повинуется его рукам. А когда поняла, то полностью была поглощена его объятиями, из которых уже не хотела освобождаться. Свобода от него? Зачем?
- Так ты выйдешь за меня? – тихо спросил он, прерывая их поцелуй и чуть отстраняясь.
Она кивнула, не умея унять возбуждения в которое он привел ее чувства. Куда подевалась ее паника? Она теперь сама должна остановиться.
- Я хочу услышать твое согласие, - шепнул он, касаясь губами ее шеи, словно творя молитву в священном месте, которым стала для него девичья комнатушка.
- Я выйду за вас, - выдохнула она, понимая, что ей не хочется бежать от Кима и тогда он бережно уложил ее на кровать, нежно целуя губы, глаза, лицо…
Найдя в себе силы приподняться, Ким торопливо стянул через голову джемпер и тут же припал к груди девушки, подняв на ней футболку и отведя ее руки, которыми она попыталась прикрыться. ЭРин несмело запустила пальцы в его волосы и закрыла глаза, понимая, что пропала, разрешая ему делать с собой это. Мерно поскрипывала под двумя двигающимися телами девичья кровать, которая следуя неизбежному, превратилась в супружеское ложе, не заглушая звуков поцелуев, тихих стонов и ласкового шепота:
- Доверься мне, хорошо?
- Да… но… подожди…
- Что? – шепнул он остановившись.
- Мне больно…
Он приподнялся и посмотрел.
- Кровь? Ты девушка?
- О чем ты говоришь? Конечно… ты думал, что я и Пак Ю…
- Я принял твою жизнь до меня, теперь главное твое доверие. Давай переберемся на пол, кровать скрипит.
- Почему кровать? – спросил он позже уже засыпающую ЭРин, после того, как они устроились на постели, которую стянули на пол.
- Не знаю… - вздохнув, пробормотала ЭРин на его груди. – Мне казалось, что все европейское это круто. Глупо да? Но отец скопил денег, чтобы купить ее мне.
- Люблю тебя… - шепнул он в ее растрепанные волосы. – Не надо осуждать себя за то, что была искренна в своих желаниях.
Но ЭРин уже не слышала, сладко посапывая в его руках. Она заснула, тогда, как Киму не спалось, хотя он и был вымотан. Брачная ночь ЭРин оказалась самой напряженной ночью для Кима. Пока она спала, Ким, взяв ее пальцы в свою ладонь, задумчиво перебирал их. Эти пальчики теперь крепко держали нить его судьбы, как нить воздушного змея, парящего в вышине. Только Ким знал, что там в этой вышине, куда так стремятся к иллюзорной свободе, лишь холодный простор одиночества. Он достиг многого, даже больше того о чем мечтал, просто потому, что пытался заполнить одиночество пламенным служением родине. Это служение занимало все его время, удовлетворяло амбиции, раскрывало собственные возможности, давало уверенность и силы справляться со многим. Но как только его служба заканчивалась, одиночество становилось острее, больнее и не нужна была тогда эта свобода вообще. Он так и оставался неприкаянным, с пустым сердцем, пока, наконец, кто-то не потянул его за нить судьбы, присваивая его, парящего в пустой выси, себе. И он, с восторгом мечтая о плене, тут же сдался. К сожалению, в плен его не так уж и стремились брать и он, рискуя напугать растерянного охотника, которому вдруг попалась добыча, о какой он не мог и помыслить, поторопил события. Теперь он в плену у той, кто смог заполнить его сердце. Он чей-то.