Именно поэтому, изучив все документы, комиссия пришла к выводу, что есть действительно серьезные основания для прославления семьи Николая II в лике страстотерпцев. Тем более что до нас дошли слова Николая II, которые он сказал генералу Дубенскому, состоявшему в его свите в качестве официального историографа: «Если я помеха счастью России и меня все стоящие ныне во главе ее общественных сил просят оставить трон и передать его сыну и брату своему, то я готов это сделать, готов даже не только царство, но жизнь отдать за Родину. Я думаю, в этом никто не сомневается из тех, кто меня знает». В свою очередь, императрица Александра Федоровна писала в Царском Селе, что она счастлива, что семья находится не за границей, а осталась на родине. И она хочет с любимым больным человеком (подразумевается, естественно, цесаревич Алексей) с любовью и волнением следить за тем, что происходит со страной. Здесь возникает очень важный и тонкий момент, который стал предметом глубокой полемики в медиапространстве, — означает ли прославление Николая II в лике страстотерпца то, что церковь официально поддерживает монархическую идею как таковую и политическую линию, которая проводилась последним императором из династии Романовых?
В многочисленных воспоминаниях о Николае Александровиче и его жизни дается, мягко говоря, критическая оценка его государственной деятельности. Больше всего, конечно, ему досталось за отречение от престола, которое, несомненно, было. То, что сегодня отдельные странные люди утверждают, что никакого отречения не было, — это не более чем конспирологическая чепуха. Я просто напоминаю, что три участника этого поистине исторического события — Гучков, Шульгин и Фредерикс — прекраснейшим образом жили потом в эмиграции, где никакие чекисты в кожанках с наганами за ними не бегали. И возможности рассказать всему миру о том, что государь-император пал жертвой заговора и отречения на самом деле не было, предостаточно. Все эти три человека являлись русскими монархистами, а двоих из них — министра императорского двора графа Фредерикса и виднейшего русского националиста Василия Витальевича Шульгина — иначе как упертыми монархистами и не назовешь. Но никто из них о том, что отречение Николая II миф, никогда не говорил.
Теория о том, что никакого отречения не было, родилась сначала в крайне правых кругах русской эмиграции, а затем была последовательно расширена, дополнена и переработана современными российским конспирологами. Наивно полагать, что у нас есть только конспирология из серии «Святой Сталин» или «Лаврентий Берия — величайший менеджер всех времен и народов». На другом политическом и мировоззренческом фланге есть похожие по вздорности конспирологические теории. Отречения государя не было, в крахе монархии виноваты генералы-предатели (как правило, называются три фамилии — Корнилов, Алексеев и Колчак) и опосредованно какая-то масонская ложа: то ли «Северная звезда», то ли «Полярная звезда», она у разных конспирологов (почему-то) называется по-разному. Ну да Бог с ним. Вернемся к исторической реальности.
Отречение Николая II, безусловно, являлось политической ошибкой, и церковь это признавала еще в 1920-х годах. Я имею в виду Русскую православную церковь за рубежом. Желание Николая с помощью отречения не допустить гражданской междоусобицы, конечно, оправданно с точки зрения нравственности. Но вовсе не с точки зрения политики и здравого смысла, потому что надо было быть невероятно наивным человеком, чтобы полагать, что он отречется от престола и все на этом закончится. Все с этого только началось, и последующие роковые события тому лишнее подтверждение.
История не терпит сослагательного наклонения, но если б Николай II силой подавил революционную стихию, он бы с большой долей вероятности вошел в историю как очень серьезный государственный деятель. Возможно, его бы даже сравнивали с отцом — Александром III Миротворцем. Но при этом, конечно же, ни о какой святости речь бы не шла. Именно поэтому Синодальная комиссия Русской православной церкви по канонизации не обошла стороной эти жесткие, неприятные критические моменты, которые, конечно, характеризовали Николая Александровича Романова не с самой лучшей стороны. Но при этом ведь канонизирован он не за свой характер — характеры у всех разные, а за мученическую смиренную кончину. Согласитесь, это — принципиально иная вещь.