Этот динамичный эк–стаз природы за пределы природы, это открытие и принятие непосредственной личной близости мира есть конкретное дело, конкретное свершение. Оно составляет жизненное содержание церковнойаскезы, как она была определена в предыдущей главе. Аскеза — это динамичный и воплощенный в жизнь отказ человека подчиниться индивидуальному стремлению к самосохранению и одновременно отказ подчинять мир индивидуальному желанию и воле. Аскетическое отношение человека с миром выводит экстатическое движение самосохранения
за пределы природы - туда, где человек бытийно находит и узнаёт личное присутствие, выраженное и высказанное естеством.
Личный логос "творений" соотносится с личным присутствием Творящего Логоса, с проявлением Личности Логоса, с личным Богом–Словом. Это присутствие Логоса длится как личностная энергия в "сотворенности" сущего, в "личностной" единственности и неповторимости — то есть в красоте и мудрости — вещей мира. Логос творений нужно искать вне их тождественности, ибо он соотносится с Личностью Логоса (подобно тому, как логос картины Ван–Гога не исчерпывается самой картиной, но соотносится с личностью Ван–Гога, проявляет ее). Такая соотнесенность не есть необходимость, а только экстатическая возможность: возможность не–потаенности, выхода из "сокрытия" предметности; возможность эротического изумления перед личностной уникальностью и неповторимостью "вещей", перед личностной красотой мира. Оно подобно изумлению перед несравненной и единственной красотой всякого дара любви, которая претворяет дар в образ возлюбленного[437].
И наоборот: если отношение человека с миром не выходит за пределы индивидуальных потребностей и желаний, "немощи чувств", тогда логос сущего ограничивается самим собой, теряет всякую личностную соотнесенность. Тогда вещи мира оказываются лишь "пред–метами потребления", которые удовлетворяют потребности индивида. Их истинность (не–потаенность) исчерпывается их предметной явленностью[438], а их изменение во времени переживается только как экстаз тленности: конечность, длящаяся в Ничто.
§ 55. ЛИТУРГИЧЕСКОЕ ВРЕМЯ
Динамичный эк–стаз природы за пределы природы, экзистенциальное нахождение и узнавание присутствия Логоса в мире, которое составляет жизненное содержание церковной аскезы, "окончательно" осуществляется в событии Евхаристии. Церковь как событие Евхаристии есть причащение миру под видом хлеба и вина, представляющих плоть Логоса. В Евхаристии мир принимается как возможность непосредственного отношения с личным Богом–Словом. Но это отношение, где мир претворяется в плоть Бога–Слова, а человек — в причастника божественного естества, предполагает обоюдность эк–стаза, самопревосхождение как человеческой, так и божественной природы. Личная аскеза "окончательно" свершается в церковной Евхаристии не только как экстаз природы за пределы природы, не только как динамичное самопревосхождение индивидуального естества, но и как встреча с аналогичным эк–стазом Бога навстречу природе[439].
В церковной Евхаристии человек лично принимает природу, а природа принимается Богом уже не просто как создание личной Энергии Бога–Слова, но как Его плоть. Это принятие природы Богом, Воплощение Бога–Логоса есть то уникальное событие, которое с предельной полнотой выражает истину Церкви о бытии и времени, о человеке и мире, о Боге. В Лице Иисуса Христа, воплощенного Бога–Слова, личностное измерение мира и бытийный экстаз природной индивидуальности человека достигают "окончательного" свершения: как событие ипостасного единения тварного с нетварным.
Воплощение Логоса не означает, что Бог становится миром, а мир — Богом[440]. Оно означает, что личные потенции мира и их универсальное концентрированное выражение в личности человека — иначе говоря, единовидная бытийная истина личностной универсальности, к которой динамично устремлена всякая форма бытия, — естественно "усовершаются" в богочеловеческой Личности Христа: в "неслитном, неизменном, нераздельном, неразлучном" единстве божественной и человеческой природ (единстве Бога и мира)[441], осуществленном в одном Лице и одной Ипостаси[442]. Это единение, общение и неслиянное взаимопроникновение двух природ есть "новая" бытийная реальность, которая упраздняет экзистенциальный экстаз как временную последовательность, тленность и конечность смерти. В ней экстаз свершается как непосредственность личного общения, а существование обретает свою естественную длительность.
437
"Νόει μοι ἐρωμένην κόρην... τὸν δὲ ταύτης ἐρῶντα ἔξωθεν προσπελάξοντα... Εἰ τοίνυν ἐκ μικρᾶς καὶ στενοτάτης ὀπῆς ἡ κόρη, μόνην χρυσῶ πεπυκασμένην τὴν χεῖρα ἔξωθεν ἐκτείνασα, τᾡ ἐραστῆ ἐπιδώσει, κἀκεῖνος ταὐτης δραξάμενος καὶ τὸ ἀμήχανον κάλλος αὐτῆς κατανοῶν κατασπάζεται αύτήν... τὴν τοῦ πόθου μᾶλλον ἔκκαυσιν περισσοτέραν ἐκ τούτου τᾡ τοιούτω σφοδρῶς ἀπεργάσεται... Καὶ καθάπερ ὁ τὴν ἐκ χρωμάτων κατασκευασθεῖσαν ἄψυχον εἰκόνα τῆς νύμφης νυμφίος ὁρῶν ταύτη πρόσκειται καὶ ἐνατενίζει διηνεκῶς καὶ βούλεται ὁρᾶν αὐτήν, ἀναφλέγων τὸν πόθον αὐτοῦ καὶ τὴν ἐπιθυμίαν τὴν πρὸς αὐτήν, ἐπὰν δὲ αὐτὴν ἐκείνην τὴν νύμφην παραγενομένην θεάσηται, οὐ κατὰ τὴν τῆς εἰκόνος μορφὴν οῦσαν, ἀλλ ᾽ ἐν ἀσυγκρίτω καὶ ἀφράστω κάλλει ἀμώμητον τὸ εἶδος κεκτημένην τῆς εὐπρεπείας, καὶ ταύτην κατασπάσηται καὶ περιπλακῆ, οὐκέτι ὅλως ἀνέχεται πρὸς τὴν εἰκόνα ταύτης ἐπανιδεῖν σχετικῶς τὸ αὐτὸ δὴ μειζόνως πάσχουσι καὶ οἱ ἐκ μεγέθους καὶ καλλονῆς τῶν ὁρωμένων κτισμάτων τὴν δύναμιν καὶ τὴν σοφίαν τοῦ γενεσιουργοῦ ἀναθεωροὖντες καὶ εἰς ἀγάπην καὶ πίστιν τὴν πρὸς αὐτὸν καὶ εἰς φόβον ἐκ τούτω ἁγνὸν κατὰ προκοπὴν αναγόμενοι. Ὁπότε γὰρ αὐτᾡ ἐκείνω οὐσιωδῶς τᾡ Θεῶ ἑνωθῶσι καὶ τῆς ἐκείνου θέας καὶ μεθέξεως ἀξιωθῶσιν, οὐκέτι τῆ εἰκόνι τῶν ποιημάτων, οὐδὲ τῆ σκιᾶ τῶν ὁρωμένων ἐμπαθῶς ἢ προσπαθῶς ἢ σχετικῶς προσανέχουσι" ("Помысли о возлюбленной деве... и любящем ее, приближающемся снаружи... И вот, если из малого и узкого оконца дева только протянет наружу украшенную золотом руку и подаст ее влюбленному, а тот, схватив ее и представив недостижимую красоту девы, начнет целовать руку.. то, пожалуй, от этого ярко почувствует еще больший пыл страсти от ее красоты... И подобно тому как жених, взирая на выполненное в красках бездушное изображение невесты, держит его при себе и непрестанно вглядывается в него, и хочет смотреть и смотреть на этот образ, воспламеняющий в нем желание и страсть; когда же увидит невесту наяву, не изображенной на картине, а во всей несравненной и невыразимой красоте, обретшую безупречный образ благовидности, и ее целует и обнимает, тогда уже вовсе не держится за изображение, видя ее рядом, - точно так же и те, кто созерцает величие и красоту зримых творений, тем больше ощущают силу и мудрость Творца, от этого исполняясь любви и веры к нему, а также священного трепета. Ибо не к образу творений и не к тени зримого страстно и устремительно возвышаются они, когда сущностно соединяются с самим Богом и удостаиваются видеть Бога и быть причастными к Нему"). Симеон Новый Богослов. Βίβλος τῶν Ἠθικῶν. Λόγος Δ' Sources Chrétiennes 129, p. 70-74.
438
"ʿH γὰρ ασθένεια τῶν αἰσθήσεων οὐ δύναται συναντῆσαι τῆ φλογὶ τῶν πραγμάτων" ("Ибо немощь чувств не может встретиться с пламенем творений"). Исаак Сирин. Аскетические изыскания. Слово КГ᾽, изд. Σπανοῦ, σελ. 94.
439
"Αὐτός, ὁ πάντων αἴτιος... δι ᾽ ὑπερβολὴν τῆς ἐρωτικῆς ἀγαθότητος ἔξω ἑαυτοῦ γίνεται... Καὶ ἐκ τοῦ ὑπὲρ πάντα καὶ πάντων ἐξηρημένου πρὸς τὸ ἐν πᾶσι κατάγεται κατ ᾽ ἐκστατικὴν ὑπερούσιον δύναμιν ἀνεκφοίτητον ἐαυτοῦ" ("Сам виновник всего сущего ... по причине избытка любовной благости исходит вне себя... И, будучи превыше всего и запредельным всему, он тем не менее снисходит в недра всего в экстатической и сверхсущностной силе, сам оставаясь неуделимым"). Дионисий Ареопагит. Об именах Божьих. IV, PG 3, 712 AB (пер. Г. Эйкаловича, с. 57). См. также Максим Исповедник. Схолии к трактату "Об именах Божьих". PG 4, 229 С: "Ὁρᾶς πῶς φησιν, ἐπειδὴ καὶ ἕως φύσεως ἐλήλυθε· φύσεως μὲν τῆς ἡμετέρας νόησον· καὶ ὅτι τὸ φύσεως οὐ καλῶς λέγομεν ἐπὶ Θεοῦ. ἰδοὺ γὰρ πῶς φησιν, ἕως φύσεως κατῆλθε, τουτέστιν, ἕως ἐκείνου ἔφθασε τοῦ ἀτιμοτέρου, καὶ οὗπερ αὐτὸς οὐκ ἐκέκτητο" ("Ты видишь, как он [Ареопагит] говорит: "Снизошел до природы", - и разумей, что речь идет о нашей природе; и что не хорошо мы говорим о природе, что она у Бога. Ибо смотри, как он говорит: "Снизошел до природы", то есть до недостойного, чего сам Он не имел").
440
"...ὅλος ἐν ὅλω τᾡ παντὶ ἀχωρήτως χωρούμενος ὁ Θεός,᾽ ἐκ δὲ τῶν ὑπ ᾽ αὐτοῦ κτισθέντων ἀποκεχώρισται, καὶ ὅλος τούτων ἀδιαστάτως διΐσταται, ἐν όλω ὅλος ὣν τᾡ παντὶ καὶ οὐδαμοῦ, ἐν ὅλοις ὅλος τοῖς ὁρωμένοις κτίσμασι καὶ ὅλος τούτων ἐκτός, ὅλος ἐν τοῖς ὁρωμένοις καὶ ὅλος ἐν τοῖς ἀοράτοις, καὶ πανταχοῦ ὅλος πάρεστι καὶ ὅλος οὐδαμῶς οὐδαμοῦ" ("...Весь во всем непространственно присутствующий, Бог от созданного Им, однако, отделен и весь от него непротяженно отстоит, весь во всем, будучи везде и нигде, весь внутри всех зримых творений и весь вне их, весь в зримом и весь в незримом; повсюду всецело присутствует - и не присутствует никоим образом и нигде"). Симеон Новый Богослов. Гностические и богословские главы. 25, Sources Chrétiennes 51, p. 79.
441
"Εἰ γὰρ ὁ ἄνθρωπος μέσος νοῦ καὶ ὕλης ἱστάμενος, σύνδεσμός ἐστι πάσης ὁρατῆς τε καὶ ἀοράτου κτίσεως, ἑνωθεὶς ὁ δημιουργὸς Λόγος τοῦ Θεοῦ τῆ φύσει τῶν ἀνθρώπων, δι ᾽ αὐτῆς ἁπάση τῆ κτίσει ἥνωται" ("Коль скоро человек, будучи посредником между умом и материей, есть сочетание всего видимого и невидимого творения, то творящее Слово Божье, будучи соединенным с природой человека, через нее соединилось со всей тварью"). Иоанн Дамаскин. На рождество Богородицы. 1, Sources Chrétiennes 80, p. 46.
442
"Ἑπόμενοι τοίνυν τοῖς ἁγίοις Πατράσιν, ἕνα καὶ τὸν αὐτὸν ὁμολογεῖν Υἱὸν τὸν Κύριον ἡμῶν ῾Ιησοῦν Χριστὸν συμφώνως ἅπαντες ἐκδιδάσκομεν, τέλειον τὸν αὐτὸν ἐν θεότητι καὶ τέλειον τὸν αὐτὸν ἐν ἀνθρωπότητι, Θεὸν ἀληθῶς καὶ ἄνθρωπον ἀληθῶς τὸν αὐτὸν ἐκ ψυχῆς λογικῆς καὶ σώματος, ὁμοούσιον τᾡ Πατρὶ κατὰ τὴν θεότητα, καὶ ὁμοούσιον ἡμῖν τὸν αὐτὸν κατὰ τὴν ανθρωπότητα, κατὰ πάντα ὅμοιον ἡμῖν χωρὶς ἁμαρτίας· πρὸ αἰώνων μὲν ἐκ τοῦ Πατρὸς γεννηθέντα κατὰ τὴν θεότητα, ἐπ ᾽ ἐσχάτων δὲ τῶν ἡμερῶν τὸν αὐτὸν δι ᾽ ἡμᾶς καὶ διὰ τὴν ἡμετέραν σωτηρίαν ἐκ Μαρίας τῆς παρθένου τῆς Θεοτόκου κατὰ τὴν ἀνθρωπότητα, ἕνα καὶ τὸν αὐτὸν Χριστόν, υἱόν, κύριον, μονογενῆ, ἐν δύο φύσεσιν ἀσυγχύτως, ἀτρέπτως, ἀδιαιρέτως, ἀχωρίστως, γνωριζόμενον· οὐδαμοῦ τῆς τῶν φύσεων διαφορᾶς ἀνηρημένης διὰ τὴν ἕνωσιν, σωζόμενης δὲ μᾶλλον τῆς ἰδότητος ἑκατέρας φύσεως, καὶ εἰς ἓν πρόσωπον καὶ μίαν ὑπόστασιν συντρεχούσης, οὐκ εἰς δύο πρόσωπα μεριζόμενον ἢ διαιρούμενον, ἀλλ ᾽ ἕνα καὶ τὸν αὐτὸν υιὃν μονογενῆ, Θεὸν Λόγον, Κύριον ᾽Ιησοῦν Χριστόν" ("Σχήμα και κίνησιν ή βτάσιν ή θρόνον ή τόπον ή δεξιά ή αριστερά του των όλων Πατρός ούδ ᾽ όλως έννοητέον, καίτοι καΐ ταύτα γέγραπται... Οῦκουν εν τόπω το πρώτον αίτιον, άλλ᾽ υπεράνω και τόπου και χρόνου καΐ ονόματος και νοήσεως". Символ веры Четвертого Халкидонского Вселенского Собора).