Когда расплывшаяся от слез реальность снова обрела четкие очертания, никакого Эллегвы рядом не было. Но, слава богу, и никаких Багамских островов в дверном проеме не маячило. Катерина всем сердцем боялась, что требование Шлюхи с Нью-Провиденса отправить ее домой закончится пребыванием и Кэт, и Кати на палубе какой-нибудь древней пиратской фелюки, разваливающейся под действием камня порчи. И это судно (ударение с равным успехом можно поставить и на втором слоге) доставит их обеих в город Нассау или где там жила-бедовала уличная девчонка, к несчастью для себя ставшая пешкой в играх богов…
— Пора заканчивать эту длинную ночь! — строго сказала Катерина неизвестно кому. — Я не курю сигар, но если надо, я тут всё насквозь прокопчу. Мне нужно домой. Ко мне домой, не к Кэт и не к какому-нибудь из наших виртуальных двойников, что мне боги подсовывают. Семья ждет. Меня. Домой.
Очень сложно быть убедительной в квартире, пропитанной, провонявшей отчаяньем, которое излучала Теанна, свободный дух, настоянный на отчаянье. Вокруг парили, тесня друг друга, все мыслимые и немыслимые образы свободы — и большинство их возникло в тот момент, когда их создатели отчаялись привязать себя хоть к чему-нибудь. Все гости Бельтейна были до ужаса свободными людьми — им было совершенно некуда пойти. Вот почему они бодро шли куда угодно и ввязывались во что попало. Их способность блуждать по любым дорогам, предложенным весельчаком Эллегвой, легла в основу здешнего пространства-времени. Да, у этого места определенно имелись свои законы — и Кате они совсем не нравились. Если дать Таточкиной микровселенной волю, она сглотнет Катерину и не поморщится. Превратит в призрака, наряженного в шитый камзол, владеющего Глазом Питао-Шоо. В разрушителя, беспамятного и беспощадного.
А разве она, Катя, разрушитель? Она всю жизнь, словно кариатида, поднимала полученное от судьбы — дом, семью, Игоря, Витьку, дурацкие прожекты начальства. Даже деревце, выросшее самосейкой на балконе, она пересадила на клумбу и подняла, несмотря на вечную тень от тополей-тиранов и попытки соседей превратить самочинную клумбу в стихийную свалку. Катерина достала Глаз и с сомнением посмотрела вглубь камня. Из-за какой-то безделушки перестать быть собой, перекинуться через себя и оборотиться черной кошкой, злой колдуньей… Фу. Бабьи сказки.
Катя оглядела дом, в котором встретилась с богами и демонами, с призраками прошлого и… с собой. Давай попрощаемся, нехорошая квартира. Надеюсь больше не свидеться. У меня еще много дел в реальном мире. Я признаю его первичность, а ты для меня только четверть дыма.[16]
— Твои трусливые глаза тоже могут быть неприятны богам![17] — хихикнула нехорошая квартира эхом Эллегвы.
Катерина, не заводясь и не отвечая, прошла через проем, чеканя шаг — и демонстративно закрыла за собой дверь. Лифт гудел, честно перевозя гражданок, несущих с рынка картошку и куриные окорочка. День был в разгаре, реальность стояла насмерть, не давая гостям Теанны пробурить ее насквозь и выползти с другой стороны.
Катя, гордая своей решимостью, вышла на улицу, старательно держа спину и упиваясь этим зрелищем со стороны: ай да Катерина, ай да верная супруга и добродетельная мать! не поддалась дьявольским нашептываниям! А выйдя из подъезда, с ужасом поняла: на ней, верной и добродетельной, до сих пор красуется пиратский костюм. Подарок богов и демонов не пожелал деградировать в поношенные немодные вещи с антресолей. Он не превратился в банальный пиджак и потертые сапоги. Он по-прежнему сверкал старинным шитьем, серебряными пряжками, золотым галуном. Никогда не выделявшаяся в толпе Катя выглядела, точно улетевший из клетки какаду. Попугай котика, вспомнилось ей, попугай котика. Попугаю! — стиснув зубы, подумала Катерина. Как только найду, так сразу и попугаю. Век не забудет.
Катя редко злилась без причины. Выяснилось, что это отличный способ отвлечься от страха и смущения: разозлиться на того, кто недостижим, и извлечь из бессильной ярости уйму сил для действительно полезных вещей. Например, для того, чтобы лихо поймать машину и недрогнувшим голосом назвать адрес.
Водитель, как назло, попался разговорчивый и поставил себе задачу узнать о Катерине все: и где она была в таком виде, и зачем вообще женщины позволяют себе… всякое. Прежняя Катя попыталась бы оправдаться. Прежняя Катя постаралась бы понравиться. Прежняя Катя путалась бы в объяснениях, нервничая по поводу водительской всезнающей ухмылки: конечно-конечно, ври дальше, дамочка! Нынешняя Катя на половине вопроса ледяным голосом произнесла: «Следите за дорогой, милейший! И выключите дрянь, которую слушаете. После насладитесь». Всезнающая ухмылка сменилась насупленностью. Хотя Катерина знала: под обиженной миной кроется уважение. Строгая пассажирка, у такой не забалуешь. Впрочем, Катю больше не интересовало ничье мнение на свой счет. Она беспокоилась о Нааме.