— Я повторю это еще раз, мистер Грин. — Милош убирает скотч из-под руки отца и смотрит на него так, словно он - родитель, а отец - раздражительный ребенок. — Вставай. Вставай.
— Оу что?
Папа усмехается.
— Джордж, может, тебе стоит немного полежать и отоспаться от алкоголя, — предлагает Амелия, пытаясь разрядить обстановку.
— Заткнись, Амелия, — рычит папа. — Сейчас не время для твоих глупых миротворческих выходок.
— Ладно, — хмыкает Генри, вставая. Если я что-то и поняла о Генри за эти годы, так это то, что вы можете смеяться над ним сколько угодно, но как только вы скажете что-то менее позитивное о его жене, у вас с ним возникнут проблемы. А Генри не из тех, кого хочется раззадорить.
— Тяжелый путь, — говорит Милош, хватая папу за руку и с легкостью поднимая его на ноги. — Советую вам относиться к своей дочери с большим уважением, мистер Грин.
— Отпустите меня, мистер Петров. Я вас предупреждаю, — говорит мой отец, его строгий тон портит его очевидное опьянение. Очевидно, Милош не обращает внимания на угрозы, так как в ответ на это он пихает моего отца к стене, прижав его к ней предплечьем. Мы с Амелией оба задыхаемся от ужаса, а в комнате воцаряется полная тишина и напряжение.
— Можешь угрожать мне сколько угодно, Джордж, это ничего не изменит. Не надо. Не проявляйте неуважения. На свою. Дочь. Все очень просто.
Милош пожимает плечами.
— Сейчас Генри отведет вас наверх, вы проспитесь, а завтра спуститесь вниз и извинитесь перед Дафной и Амелией за свое поведение. Понятно?
Генри подходит к ним и начинает вести моего отца наверх, оставляя нас с Амелией в недоумении смотреть на Милоша. Не думаю, что с моим отцом когда-нибудь так разговаривали, тем более с человеком, которого он нанимает.
Понравилось ли мне видеть, как отцу угрожают? Нет, конечно же, нет.
Однако в животе у меня потеплело от осознания того, что кто-то угрожает ему ради меня? Чтобы защитить меня? Да.
Без сомнений.
— Как часто происходят подобные вещи? — спрашивает Милош, возвращаясь на место рядом со мной и снова беря вилку в руки, как будто это обычный четверг.
— Не часто, только когда он очень напряжен или расстроен, — отвечает Амелия. — Он не большой любитель выпить, и он знает, что с ним происходит, когда он пьет, но я думаю, что он просто беспокоится, вот и все. Я уверена, что завтра он будет готов извиниться.
Амелия бросает на меня сочувственный взгляд, а затем возвращается к своему ужину.
Я смотрю на Милоша и вижу, что он ужасно крепко сжимает вилку.
— То, что ты сделал, было немного... не по себе, — начинаю я, слегка сдвигаясь, чтобы лучше видеть его. — Но спасибо. Я ценю это.
Он смотрит на меня, действительно смотрит, почти как будто видит меня впервые, впитывая мои слова.
— Моя работа - защищать вас, мисс Грин, — отвечает он. — Это включает в себя защиту вас от потенциально нестабильной ситуации. Неважно, кто или что является ее причиной.
Глава 12
МИЛОШ
— Мисс Грин? — говорю я после нескольких безответных стуков. Сейчас 5:30 утра, и после двух с лишним недель ежедневных тренировок, начинающихся в 5:15 утра, я удивлен, что она еще не встала. Эта девушка - приверженец пунктуальности, если я когда-либо видел такую.
— Нет.
Это слово слабо прозвучало за дверью.
— Мисс Грин?
Я повторяю, стучу чуть громче.
— Остановитесь, пожалуйста, остановитесь, — говорит она со страдальческим видом.
— Дафна? — Я достаю из кармана запасной ключ от ее комнаты.
— Отвали!
Это все, что мне нужно было услышать, чтобы открыть дверь, и мое сердце забилось с бешеной скоростью. Я не проработал здесь и месяца, а эта девчонка уже слишком часто доводила меня до сердечного приступа.
Вот вам и простое, легкое дело.
Я быстро осматриваю спальню и смежные с ней комнаты, но не вижу ни злоумышленника, ни следов взлома. Я подхожу к ней и вижу, что ей снится страшный кошмар. Ее простыни разбросаны по кровати, а маска на глазах и платок сорваны.
— Нет, нет, нет, остановитесь, — умоляет Дафна, по ее лицу катятся слезы, она все еще крепко спит. Даже если это всего лишь сон и никто на самом деле не причиняет ей вреда, это не останавливает ни боли в сердце, ни боли в легких при мысли о том, что она испытывает боль, реальную или нет.
Что, черт возьми, со мной происходит?
— Дафна, проснись!
Опустившись на колени, я легонько трясу ее за руку, пытаясь вывести из сна. Я знаю, что не стоит будить кого-то в середине ночи, но я не могу больше выносить ни этого звука, ни вида ее слез. Снова.
— Давай, Дафна, проснись, — шепчу я.
Ее глаза рывком открываются, и она хватает меня за предплечье.
— Милош?
— С тобой все в порядке?
Она несколько раз моргает, приспосабливаясь к окружающей обстановке.
— Да, это был просто плохой сон.
Я прочищаю горло, встаю и принимаю на лице выражение относительного безразличия.
— Ладно, одевайся и спускайся вниз. Ты опаздываешь, а нам нужно многое обсудить.
Я выхожу из ее комнаты, не оглядываясь, и направляюсь вниз по лестнице, пытаясь оценить ситуацию, в которую попал.
Я не понимаю. Я живу в этом доме меньше месяца, а уже нарушил столько негласных границ, которые я устанавливаю, когда работаю. Конечно, это не охрана конгрессменов среднего возраста и не военный тур. Но это не меняет того факта, что я срываюсь. Прошлой ночью я буквально прижал Джорджа к стене и угрожал ему, а все потому, что он неуважительно отзывался о Дафне. Это не имеет никакого отношения к Daveeno, так почему я ввязался в это? Как бы я ни считал, что ни одна женщина не должна терпеть неуважение, я никогда не чувствовал необходимости так прямолинейно отстаивать это мнение. Я как-то слишком увлекся, но сегодня это прекратится.
Для Дафны я всего лишь сотрудник.
Для меня Дафна - это работа. Просто работа.
По крайней мере, это все, чем она должна быть.
Работа.
Идя на задний двор и доставая необходимое на сегодня оборудование, я переключился на задачу: научить Дафну защищаться. Мне просто нужно сосредоточиться на ее обучении, поддерживать профессиональные границы и не лезть не в свое дело, и все будет хорошо.
— Доброе утро, мистер Петров, — слышу я из-за спины, когда топаю по основанию отдельно стоящей мишени, закрепляя ее на месте. — Какое изнурительное задание у вас для меня сегодня?
Когда я возвращаюсь в патио, то вижу, что Дафна жует чернику, а ее глаза блуждают по ряду ножей, которые я положил на стол. От ее прежнего расстройства давно не осталось и следа.
Ее гладкие прямые волосы собраны в аккуратный хвост, а на лице нет следов слез или припухлостей. На ней снова розовые леггинсы и толстовка с капюшоном, которую я так и не вернул после первого дня тренировок. Но я не злюсь. Она носит ее лучше, чем я. Она практически утопает в ней, спускаясь до середины бедер, но рукава закатаны, так что у нее остается свобода движений. Черный цвет резко контрастирует с ее обычной розовой или белой одеждой для спортзала, придавая ей вид только что вылезшей из кровати своего парня и нуждающейся в чем-то, что можно надеть.