Боже. Я знаю эту девушку всего два часа.
Очень неудобно.
Глава 5
Дафна
Когда я сажусь за комод, чтобы приготовиться ко сну, я понимаю, что не проверяла свой телефон весь день. Я прокручиваю уведомление за уведомлением и останавливаюсь на том, чтобы открыть все непрочитанные сообщения от моей кузины Изабеллы.
Изабелла
12:42
Важный вопрос: какое платье ты наденешь сегодня вечером? Я думаю одеть свое белое платье Zimmerman, или это слишком небрежно?
12:43
Подожди, я не могу надеть белое на помолвку. Ладно, я просто надену голубое макси Alexander McQueen с серебряным Rene Caovillas.
9:15
Кэм посадил нас вместе, кстати, мы за третьим столом. Когда ты придешь
8:03
Синий цвет был определенно правильной идеей, Кэм единственный, кто одет в белое, ахаха
8:57
Камилла спрашивает, где ты, и я сказала ей, что ты опаздываешь, как думаешь, когда ты придешь?
21:45
Привет, земля вызывает Дафну... где ты? Что-то случилось?
10:03
О боже, Дафна. У тетушки Харриет отошли воды.
Просто.Сейчас.
Я
10:45
СТОП.
НИ ЗА ЧТО!
Изабелла
10:49
Да, они ушли минут двадцать назад. Не знаю, как дядя Джонатан остался таким спокойным, бабушка была в полном замешательстве
Я
10:51
Ах, я так раздражена, что не смогла быть там, я хотела пойти сегодня вечером, но папа отменил встречу в последнюю минуту.
Изабелла
10:55
Подожди, так ты вообще не придешь? Я не знала, может, ты планируешь какое-то странное модное опоздание, лол.
Почему дядя Джордж отменил встречу?
Мои пальцы нажимают на клавиатуру телефона, размышляя, что мне сказать.
Рассказать ли ей о Милоше? Рассказать ли ей о взломе в папином офисе?
Несмотря на то что Белла - моя ближайшая кузина, она ужасно умеет хранить секреты, а мой здравый смысл подсказывает мне, что это слишком важно, чтобы делиться с ней. Телефон снова вибрирует, но я кладу его лицом вниз на комод, подавленная всей этой ситуацией.
Я расстегиваю застежку ожерелья, которое весь день прятала под одеждой, и кладу медальон на ладонь. Тусклое золото мерцает, а витиеватый филигранный узор переливается на свету. Я инстинктивно открываю медальон, и на одной стороне оказываются выцветшие фотографии меня одной, а на другой - мы с мамой.
С годами это стало моей ночной рутиной: уход за кожей, переодевание, болезненная одержимость украшением, которое когда-то принадлежало моей матери, чтение нескольких глав моей книги, а затем отход ко сну.
Я открываю один из ящиков комода и обнаруживаю нечто близкое к алтарю, составленному из ее вещей и старых семейных фотографий.
Следуя своему распорядку, я кладу ожерелье в золотое блюдо рядом с другими ее украшениями и беру в руки ее старый флакон с духами. Подношу его к носу, и аромат возвращает меня в то время, когда она еще была здесь. Ее запах всегда был таким особенным. Теплый, но свежий, чистый, но сладкий.
Она пахла как мои воспоминания. Уютные и в то же время далекие.
После ее смерти Амелия распыляла духи на мою подушку по ночам, чтобы помочь мне заснуть. Когда они стали заканчиваться, я начала искать им замену. Не найдя, я отнесла небольшой образец парфюмеру, чтобы он воссоздал его, но запах так и не стал прежним. Поэтому в течение последних нескольких лет я храню остатки ее духов, не желая, чтобы память о ней угасала вместе с ароматом.
Я беру в руки свою любимую фотографию, на которой мы запечатлены всей семьей, и слабо улыбаюсь. Это был мой пятый день рождения, и мы были на моей маскарадной вечеринке. Я сидела за столом и задувала свечи на торте, который был почти такого же размера, как и я, а родители стояли позади меня. Мама была одета как принцесса Тиана, я - как Спящая красавица, а отец - как Робин Гуд, как будто он не тот самый человек, у которого Робин Гуд, скорее всего, воровал.
Я слышу слабый стук в дверь моей главной спальни, поэтому закрываю ящик, быстро пряча воспоминания о матери, и смотрю на часы. 11:04. Шарлотта уже час назад убрала мою постель, так кто же стучит так поздно?
Повернув замок на ящике, я выхожу из гардеробной и открываю главную дверь, где стоит мой отец, выглядящий, как обычно, измученным, но, тем не менее, тепло мне улыбающийся.
— Я просто хотел пожелать тебе спокойной ночи, дорогая, — говорит он, стоя в дверях.
— Да, это определенно единственная причина, по которой ты здесь.
Я улыбаюсь, открывая дверь пошире, чтобы впустить его.
— Я хотел узнать, как у тебя дела после сегодняшнего?
Он подходит и опускается на пухлое кресло для чтения у окна, а я сажусь на край кровати, чтобы встретиться с ним взглядом.
— У меня все хорошо, правда.
Он поднимает бровь.
— Просто нужно немного привыкнуть, вот и все, — пытаюсь я.
— Думай о нем как о еще одном Генри в доме, только ближе к тебе по возрасту.
— И близость, — пробормотала я себе под нос.
— Я знаю, что это не идеальный вариант, но это нужно сделать. Я уверен, что зря волнуюсь и скоро все пройдет, — рассуждает он. — Изабелла рассказала тебе, что произошло сегодня на вечеринке по случаю помолвки?
— Да, у тети Харриет отошли воды! С ума сойти!
— Я сказала ей оставаться дома, но, конечно, никто не хочет меня слушать.
Он фальшиво вздохнул.
— Если честно, дядя Джонатан, наверное, говорил то же самое.
Я пожимаю плечами и слегка смеюсь.
— Мне искренне жаль, что тебе пришлось пропустить это, дорогая. Но, если тебе станет легче, я могу купить один из этих тренажеров для родов, и мы опробуем его на мне и Генри, чтобы посмотреть, кто сможет продержаться дольше?
— О Боже, ДА. Покупай немедленно.
Мы оба смеемся, и мне кажется, что я впервые за несколько недель вижу, как мой отец расслабляется. Но это ненадолго, так как через мгновение его плечи снова обвисают, а лицо становится серьезным и немного мрачным.
— Дафна, дорогая. Прости, что спрашиваю... — Он делает паузу, избегая моего взгляда. Я жду, когда он закончит вопрос, и напряжение ползет по позвоночнику.
— Что теперь?
— Я хотел спросить, не видела ли ты где-нибудь в доме ожерелье?
— У меня много ожерелий, папа. Мне нужно, чтобы ты немного уточнил, — говорю я, прекрасно понимая, какое ожерелье он имеет в виду.
— Конечно, конечно, — говорит он, постепенно приходя в замешательство. — Это золотое ожерелье с медальоном.
— Ты говоришь о старом мамином медальоне?
При слове "маме" он слегка вздрагивает.
— Да, — кротко отвечает он. — Это он.
— Почему? Он потерялся? Я не знала, что о тебе дорог, — говорю я отрывисто.