— …Покойся с миром! — со вздохом завершил монах-василианин.
— Это был капитан дромона, — пафосно, едва ли не со слезой в голосе произнес стоявший рядом Анджело Майорано. — Он погиб в последние минуты боя. Нечестивец ударил его вот этим кинжалом.
При этих словах Вальдар Камдил бросил взгляд на амальфийца, державшего в руках кривой восточный клинок.
— Но раз уж Господу было угодно привести мой корабль сюда в этот час, дабы помочь вам спастись, неужели же я оставлю своих новых собратьев по оружию посреди моря?! Есть ли среди вас кто-либо, сведущий в навигации?
Молчание было ответом на громогласный вопрос Анджело Майорано.
— Лис, у тебя глаза позорче, — согласно кивая в такт словам бравого капитана проговорил рыцарь на канале связи, — это случайно не тот самый кинжал, который я выбил у какого-то турка, Аллах ему судья?
— Он самый, — утирая навернувшуюся слезу, подтвердил его оруженосец. — Я из своего вороньего гнезда видел, как этот херувим его из палубы извлек.
— Что ж, я не оставлю вас, — между тем вещал Майорано. — Будем идти вместе. Я сам поведу корабль в Херсонес!
Глава 6
Только к врагу можно повернуться спиной, не предвидя неожиданностей.
Лес темной стеной поднимался от самого берега Днепра до монастырских строений. Казалось, будто христианская обитель являет собой светлый лик с длинной густой бородой. Первые лучи солнца еще не коснулись золотых куполов, и только ранние птицы, предчувствуя зарю, торопили дневное светило радостным щебетом. Подросток лет двенадцати оттолкнул шестом челн-однодревку от песчаного берега и взялся за короткое широкое весло.
— Тять, а тять, — негромко, словно не желая нарушать державшуюся еще ночную тишь, начал паренек, — а правду ли говорят, будто бы аккурат в этих местах златоусый Перун, коего святый Владимир в Днепр кинул, к берегу прибился?
— Сказывают люди, — не спуская глаз с воды, промолвил его отец. — Ты греби давай, да гляди, чтоб мы вешки не прозевали. Не приведи Господь сеть потерять!
— Тять, а за что князь Перуна в воду кинул?
— Да кто ж его знает? Видать, не помогал ему.
— А иным помогал?
— Иным помогал. А то стали бы они вслед ему бежать да кричать «выдыбай,[19] боже, выдыбай».
— А что ж его Бог не покарал-то?
— Ну так вестимо же — Бог милосердый. — Старший из рыбарей перекрестился на уже заметные в светлеющем небе кресты монастыря. — А то, может, и покарал, да мы не ведаем. Отец Амвросий вон сказывал, что дети княжии меж собою посварились так, что и на отца руку подняли, и друг дружку убивать стали. Чем тебе не гнев Божий?
— Ишь ты, — покачал головой мальчонка, пораженный бездной премудрости, уместившейся в голове отца.
— Да-а, — довольный собственной проницательностью, подтвердил тот, — из тех же сыновей и святые Борис с Глебом, в честь коего тебя огольца прозвали. Ну, ты о том отца Амвросия поспрошай, он многими познаниями умудренный, не нам чета.
— Ой, вон сеть, вон! — Мальчишка указал пальцем на маячившие впереди верши.
— Да уж вижу, давай греби правее.
Отец сильным движением погрузил в воду свое весло и… едва не выронил его из рук. Ему почудилось, будто деревянная лопасть ударила обо что-то твердое и упругое. В тот же миг челнок бросило в сторону, и по тихой воде прошла волна, будто от внезапно набежавшего буйного ветра. Затем из воды показалось нечто, изогнувшееся дугой и исчезнувшее в пучине. Более всего нечто походило на спину огромного змия. Потревоженное ударом чудище резко метнулось вперед, насквозь пробило расставленные впереди сети, дважды еще показалось вдали в разбегающихся волнах и исчезло столь же внезапно, сколь и появилось.
— Чур меня, чур! — удерживаясь за перевернутую лодку, в страхе прокричал старший рыбак. — Глебушка, ты как там?
— Здесь я! — жалобно донеслось из кустов. — На берегу уже.
— Как же ты попал туда? — выкрикнул удивленный отец, силясь перевернуть челнок.
— И сам не разберу. Как в воду сверзился, так меня оттель будто выкинуло.
— В недобрый час ты Перуна вспомнил! — Рыбак наконец взобрался в однодревку и, выловив плавающее рядом весло, начал грести к берегу.
— Нечто то сам Перун был? — испуганно поинтересовался малец, когда спустя недолгое время вместе с отцом отогревался у разведенного костра.