Ее место было крайнее к центальному проходу, ровно напротив лестницы на сцену. В новых мюзиклах продюсеры не ограничивались одной сценой, нет, им было тесно на ней, и они расширяли границы. Так, было вполне нормально, что в какой-то из сцен артисты разрушали ту самую "четвертую стену" и спускались в зал. Нет, они по прежнему вели себя так, будто зрители существовали в параллельной реальности, а настоящая жизнь разворачивалась вокруг них, но для Саши это было дико.
И вот в одной из сцен героиня, Эмма, идет к герою через партер. А Джекил - Соболев, на сцене, поет свою арию. Он был в костюме и парике. Грим совершенно изменил его лицо, и он был сам на себя не похож. Но голос - голос был его. Даже с закрытыми глазами она бы узнала его из тысячи. Но все равно не могла отвести глаз.
Он замолкает, держа интригующую паузу. А потом делает то, чего нельзя. Он смотрит в зал. Скользит взглядом по притихшим в ожидании зрителям, но не выпадает из роли.
Сейчас ему стоило бы взглянуть на свою партнершу, с которой ему дуэтом петь арию. Но взгляд останавшивается на Саше, сидящей в первом ряду. На ней было темно-синее платье в пол. От такого цвета ее серые глаза преображались и тоже казались синими. Пусть она любила джинсы и кеды, но ходить в них в театр, будучи зрителем, не хватало наглости. А еще...она хотела, чтобы ее заметили. Платье было похоже на греческую тогу, летящее, на одно плечо, волосы были убраны в высокую прическу, но несколько игривых локонов обрамляли лоб и шею. На шее и в ушах сверкали бриллианты.
Да, она хотела, чтобы ее заметили. Но оказалась к этому не готова.
Его взгляд нашел ее лицо, пробежался, будто лаская, по оголенным плечам и линии декольте, отметил талию... Саша забыла, как надо дышать. Она физически ощущала этот взгляд, как прикосновение к коже. И от этого начинала гореть.
Она тоже смотрела ему в глаза. Хотелось бы сказать, что уверенно, смело, но скорее походила на мышь, загипнотизированную удавом. Она просто не могла отвести взгляд от его синих глаз.
А потом медленно, со вкусом облизнула губы.
Он сглотнул и отвел взгляд так быстро, что Саша не удержалась от торжествующей улыбки.
А Себастьян наконец перевел взгляд на актрису в зале, и их голоса сплелись в дуэте. Он прошел мимо ее кресла, даже не скосив глаз. И больше не смотрел на нее, но при этом весь оставшийся спектакль ее не отпускало ощущение, что он пел для нее. И она оценила.
Саша еле смогла дождаться окончания спектакля, хотя обычно мечтала, чтобы эта сладостная пытка его голосом не кончалась.
Когда артисты вышли на поклоны, он снова нашел ее взглядом. И беззвучно спросил. А она ответила, сама не зная на что. Но в любом случае - "да". Ему на любой вопрос да.
Служебный вход театра выходил на узкий темный переулок. Когда дверь открылась, вызолотив на асфальте световое пятно, в проеме обрисовался знакомый силуэт, который ни с кем не перепутать.
Саша шагнула ему навстречу из темноты, словно синяя тень, и свет заставил заиграть бриллианты на ее шее. Стук ее каблуков чуть слышной капелью прошелся по переулку. Дверь закрылась, и он снова погрузился в темноту.
Соболев в костюме Хайда и гриме, будто прямо со сцены, приблизился к ней, остановившись на расстоянии вытянутой руки. Саша стояла ни жива ни мертва, радуясь, что под длинным платьем не видно, как трясутся ее ноги. А он... он протянул руку и кончиками пальцев провел по ее щеке, заправил за ухо выбившийся локон. Так вот зачем их оставляют в таких прическах, а не ради эстетики. По щеке побежали приятные мурашки, и девушка невольно повернула голову, стремясь продлить прикосновение.
— Когда я увидел тебя в зале, и наши взгляды встретились, — медленно приближаясь, произнес он, и Саша почти растеклась лужицей от звуков его голоса, — я почти забыл текст арии. Это бесчеловечно. И ты мне должна за это.
— И что же ты хочешь?
— Мм, пока не придумал, — шаловливо улыбнулся он. — Но, кажется, я знаю, чего хочу сейчас.
Саша осторожно подняла на него взгляд. Он стоял так близко, что она чувствовала тепло его тела. Она нервно облизнула языком пересохшие от волнения губы, глядя на него из-под ресниц.