Она была распета. Успела сделать это в коридоре, пока ждала. И сейчас... ей просто нужно было вспомнить первый аккорд.
— Девушка, поторопитесь, — недовольно окликнула ее одна из женщин.
Саша тихонько вздохнула и пробежала пальцами по клавиатуре. По аудитории разлилась неторопливая мелодия. А потом Саша начала петь. Ее голос, сильный и чистый, разлился по аудитории хрустальным сопрано. И все замерло. Исчезли стены академии, исчезла приемная комиссия, исчез даже рояль - остались только Саша и ее голос. Вдвоем.
Она пела:
Мы все живем в огромном мире,
И каждый знает про него...
Но каждый в собственной квартире
Решает, все иль ничего.
Хотя бы раз ты задавался
Вопросом, кто есть ты такой,
В предположениях терялся,
Зачем такой, а не другой.
И почему же ты родился,
В определенном дне и месте?
И правда ли ты пригодился,
Или поддался сладкой лести?
Легко назвать судьбы наводкой
Очередной ухаб пути.
И каждый раз считать находкой
Парировать удар. Или уйти?
Как можно верить непреложно,
Что кто-то смотрит свысока?
Велит тебе нельзя и можно,
Сквозь белоснежны облака...
Не понимаю я, не верю,
Что для всего особый план,
Что закрываются лишь двери,
Чтобы открыться... все обман!
Ты сам с собою в целом мире,
Судьбой владеешь только сам...
Но холод вдруг в твоей квартире,
И жизнь вдруг бьет по тормозам.
И если правда, мне скажите,
Там наверху есть великан...
То лучшим почему и не пожить бы?
Ужели вот такой вот план? '
Простите мне происхожденье,
Возможно, и от обезьян.
Не верю я - предубежденье,
У каждого есть своий изъян.
Я раньше не могла понять,
Зачем же вера людям всем?
Но с нею не так больно потерять,
Когда ты знаешь - не конец совсем.
Не верю я ни по какой причине...
За нас ли это решено? Иль бой?
Но верю, что в пушистой пелерине
Найдет достойный свой покой [1]
Когда Саша замолчала, пытаясь сладить с собственным расшалившимся сердцем, так и норовившим выскочить из груди, некоторое время в аудитории царила зловещая тишина. Саша сидела к экзаменаторам боком и не решалась повернуться. Это были стихи, ее стихи, положенные на ее собственную музыку. Она играла без партитуры, потому что забыть эти аккорды никак не могла. Этим пела сама ее душа. Она медленно прикрыла глаза...
А затем раздались негромкие аплодисменты. Саша вздрогнула и обернулась. Экзаменаторы смотрели на нее с одобрительными улыбками.
— У вас прекраное поставленное сопрано, — похватили ее.
— А кто автор этого произведения? — утончил мужчина-экзаменатор.
— Я, — смущенно ответила Саша. — И стихи, и музыка мои.
Комиссия одобрительно покивала, и, сделав какие-то пометки, отпустила. Саша вывалилась в коридор ни жива, ни мертва. И на нее тут же набросились.
— Это ты там пела? И играла?
— Кто тебе ставил голос?
— Дашь контакты педагога?
Алиса решительно оттеснила их всех.
— Тебя взяли?
— Не знаю, — выдохнула Саша. — Результаты скажут позже.
Это будут очень долгие два дня.
— Рыжова! — Позвали из аудитории, и в коридор выглянула недовольная женщина. — Долго мы ждать будем?
— Удачи, — шепотом пожелала девушка поспешившей подруге.
— А вы что здесь столпились? Все, кто уже отстрелялись - на улицу, — наехала на них тетка.
Саше пришлось дожидаться Алису снаружи.
— Ну как? — Первое, что спросила Саша.
— Я умру. Вот точно, — простонала Алиса.
— Рано, — осадила ее девушка. — У нас еще Соболев на повестке.
— Сколько время?
— Много. Очень много, — прошипела та. — Придется сразу ехать в театр. Только б на третий звонок не опоздать.
И они побежали. Саша не предполагала, что экзамен отнимет так много времени, понадеялась, что успеет заехать домой и хотя бы переодеться. Какое там! Где синее платье и бриллианты из ее сна? Джинсы и кеды, а еще одышка, потому что мчались они как ненормальные. Ладно хоть самое дорогое - подарок для Соболева - она третий день таскала с собой, сама не зная зачем. Как оказалось, пригодилось.
Так вышло, что экзамен, день рождения Соболева и первый его спектакль после отпуска выпали на один и тот же день. Наверное, он был не в восторге, но вряд ли из-за его желания кто-то перенес бы премьеру.