Теперь зарычали уже девицы. И быть бы драке.
Но тут священная дверь распахнулась. Все тут же замолчали и подобрались.
На пороге нерешительно замерли несколько артистов ансамбля, оглядывая стену из жаждущих внимания фанаток. Но те через мгновение поняли, что это не ИХ актер, и безропотно расступились, но с таким видом, будто делают величайшее одолжение. И артисты мимо проходили с некоторым напряжением, как мимо бешеных - вдруг кинутся? А как только добрались до "адекватных" расслабились. Кому-то даже вручили букет, у кого-то попросили автограф. Саша, к своему стыду, актеров ансамбля и балета тоже не знала. Она в принципе не следила особо, а Алису интересовал только один.
Затем вышли Вячеслав Самохин и Евгений Гусев - оба с букетами, переговариваясь между собой. Аттерсон и сэр Денверс - солисты. "Серпентарий" их проигнорировал, Саша поздоровалась. Их "адекватные" задержали - попросили сфотографироваться.
Еще минут через пятнадцать вышли две актрисы. И всё.
Саша начинала замерзать.
Одиннадцать часов уже миновало, а ни Соболева, ни других солистов так и не было.
— Да где они там застряли? — выразила общую мысль Алиса. — Я себе жопу сейчас отморожу.
После дневной жары вдруг резко похолодало, и в переулке начал конденсироваться туман. Коварная питерская погода решила сделать внезапный финт ушами. Радовало лишь то, что "серпентарию" в своем экстра-мини приходится гораздо хуже — девицы уже не язвили, а нервно переминались на высоких каблуках и мелко дрожали, обхватив себя руками. Зато по торчащим соскам сразу было видно, на ком нет белья... Да ни на ком. Готовились дамы, а сейчас стояли и зло курили.
Саша поморщилась от сигаретного дыма. Для голоса плохо.
Еще минут через десять начали сдаваться "адекватные", ожидавшие других артистов. Вскоре остались только Саша с Алисой - и "серпентарий", медленно превращающиеся в сосульки.
Вдруг дверь распахнулась. Все встрепенулись, подались вперед... и тут же сникли. Не он. В переулок вышел Евгений Краско - один из продюсеров, позвякивая ключами от машины. Он удивленно оглядел толпу девиц и поинтересовался:
— Дамы, а вы чего здесь?..
— Соболева ждем, — мрачно отозвалась за всех Алиса, постукивая зубами.
— Охохо, — протянул тот, — это вы зря. Там его день рождения празднуют, так что вряд ли кто рано выйдет.
— Вот черт, — выругалась Алиса.
— В другой раз поздравите, — иронично и, кажется, с некоторым пренебрежением, хмыкнул тот, проходя к своей машине. — До свидания.
Пауза продержалась ровно до того момента, как машина скрылась за углом. А потом из маленьких ротиков девушек полился такой поток базарной ругани, что у Саши покраснели уши.
— Нет, ну это же надо!
— Мы, значит, тут мерзнем, а они там празднуют?!
— И для кого шоколадное обертование делала?
— Молчала бы! Я вчера эпиляцию всего тела сделала! И все зря!
— Нет, ну каков гад, а? — высказалась Алиса.
— А я ему бутылку коньяка купила, — грустно выдала одна из девиц. — Куда ее теперь девать? Я два литра в одно лицо не выпью.
Стало тихо.
— А кто сказал, что нужно в одно? — выразила общую мысль Алиса, переглянувшись с остальными. — Открывай.
Послышалось чпоканье, а потом резкий выдох и глотки. Переулок наполнился алкогольными парами. Бутыль пошла по кругу.
— Ну что, девочки, — произнесла выпившая и изрядно подобревшая Алиса, махнув вернувшейся к ней изрядно полегчавшей бутылкой, — поедем праздновать день рождения Соболева в клуб?
Ее поддержали одобрительным гулом и начали потихоньку покидать переулок. Алиса протянула коньяк Саше. Та махнула три больших глотка не глядя, и тут же закашлялась от неожиданности. Подруга приподняла брови.
— В тебе проснулся дух свободы? Поедешь с нами?
Но Саша покачала головой. По телу разливалось алкогольное тепло, но направить она его хотела в другое русло.
— Ну как хочешь, — ничуть не удивившись, фыркнула та. — Всю молодость дома просидишь. Бывай, подруга!
И, сделав еще один глоток, она направилась прочь из переулка. Саша осталась одна.
Ночи были белые, и было не очень темно, но довольно холодно. И с уходом окружающих ее тело будто покинуло тепло. Девушка задрожала, зябко обхватывая себя руками. Достала из кармана телефон. На нем было уже пять пропущенных от родителей и гневное смс: "Почему ты еще не дома?"
Сегодня она не настроена была перед ними отчитываться. Написала: "Я задерживаюсь. Приду домой, как смогу". И включила режим полета, чтобы не названивали. В конце концов, ей уже восемнадцать. Да, исполнилось всего месяц назад, но тем не менее. Она имеет право не приходить на ночь домой, если захочет.