— Тебе не кажется, что ты сама себе противоречишь? Я не один, — криво улыбнулся тот.
— Твою барби я не считаю. Куда вообще твоя жена смотрит?
А вот это она сказала явно зря. Соболев глянул на нее с неприкрытой злостью. Они были знакомы еще со студенчества, Лена училась на несколько курсов старше, и их приятельские отношения позволяли ей довольно многое... Но не настолько.
— Тебе-то какое дело, Виллова? — Рявкнул он, отбрасывая руки девицы. — Ты мне вообще кто? Почему я должен перед тобой отчитываться? Разве у тебя есть право лезть в мою жизнь, а?
Надо отдать должное Елене, лицо она удержала. Не зря же была актрисой.
— Я полагала, что наша дружба дает это право, — холодно заметила она.
— Дружба, серьезно? — Едко усмехнулся тот, и его красивое аристократичное лицо совершенно преобразилось. — Каждая смазливая мордашка, играющая со мной на сцене, думает, что чего-то стоит. Ты всего лишь третьесортная актриса, которую продюсеры используют, чтобы давить на меня. На по-настоящему талантливого актера. Ты всего лишь инструмент. Все вы законченные манипуляторы. Каждый пытается добиться цели любыми способами. Искренность уже давно не в моде, так то, Виллова. Так что засунь свою дружбу и свое мнение знаешь куда...
Елена молчала довольно долго. Ее живое подвижное лицо застыло гипсовой маской. Он был дорог ей, правда. Но сейчас...
— Знаешь, Ян, я слышала, что известность меняет людей... Надеюсь, для тебя цена не будет слишком высока, — тихо произнесла она, поворачиваясь к выходу.
Себастьян лишь громко фыркнул ей в спину, приобнял молчавшую девицу.
— Не беспокойся, Виллова.
Она сделала несколько шагов, остановилась и обернулась.
— Кстати... Тебя там уже несколько часов у служебки дожидается девчонка, и утверждает, что никуда не уйдет. Выйди к ней. Известность накладывает ответственность, Соболев. Хотя откуда тебе знать.
С этими словами она резко распахнула дверь и вышла, не оглядываясь.
Саша еле успела отпрыгнуть от дверного косяка, где она стояла, навострив уши, чтобы ее не прибило, и спрятаться за дверным полотном, благо Виллова и не подумала оглянуться. Она стояла ни жива ни мертва, слушая разговор актеров. Правда, она не собиралась подслушивать. Это неприлично. Но она хотела найти Соболева, а актеры разговаривали довольно громко и прерывать их было нетактично. Саша решила дождаться окончания разговора, но вот сейчас появилось стойкое ощущение, что лучше бы она этого не делала. И надо бы то ли войти, то ли уйти, но сделать хоть что-то. Она же нашла Соболева, к чему так стремилась. Но ноги будто приросли к месту.
— Господи, как мне все это надоело! — Трагически возвел очи горе Себастьян, перестав сверлить взглядом открытую дверь.
— Надоело, милый? — Со слащавыми нотками в голосе уточнила девица, скользя пальчиком по его рубашке.
— Да, Ксю. Все это. Известность. Театр. Фанатки, — принялся загибать пальцы он. — Особенно фанатки. Ничего не добившиеся в жизни неудовлетворенные идиотки с замашками маньяков, единственной отрадой в жизни которых является надежда, что я обращу на них внимание. И со всеми надо быть вежливым и милым, принимать цветы и глупые подарки, которыми будет завалена вся квартира, если их тащить домой.
Девица на мгновение недобро прищурилась при фразе про фанаток, но потом игриво уточнила:
— А зачем тащить? Выкидывай.
— Тоже верно, — хохотнул тот. — Черт, я слишком пьян, чтобы сейчас рашаркиваться с этой упертой девчонкой.
— Так и не надо, — повела плечиком девица.
— Она у служебки. Там моя машина. Придется пройти мимо нее, — принялся пояснять Соболев, но задумался и вдруг широко усмехнулся. — А ты подкинула мне идею, крошка. Выйдем через главный вход и поедем на такси. А машину завтра заберу. Хватит с меня вождения в нетрезвом виде, после прошлого раза... впрочем, не важно.
— А девчонка? — С затаенной ревностью, но кокетливо поинтресовалась та.
— А ее никто не держит, — отмахнулся Соболев. — Хочешь - пусть хоть до утра там сидит ждет, если такая дура наивная. А у меня есть дела поважнее. Идем, крошка.
Он приобнял ее за талию, и та захихикала, заранее торжествуя. Знала, что сейчас ее ждет жаркая ночка.
Парочка вышла в коридор и скрылась из виду. А Саша все еще стояла между стеной и распахнутой настежь дверью. Руки и ноги у нее дрожали, а глаза застилала пелена слез. Она с трудом сдерживалась, чтобы сдавленные всхлипы не вышли наружу.
Это было больно. Физически больно. Будто кто-то нанес ей удар под дых. Еще с утра она летела сюда, окрыленная предвкушением встречи. Сейчас же чувствовала себя разбитой, раздавленной. Она никогда в жизни не влюблялась. Вернее, думала так ранее. Не считать же влюбленностью чувства к человеку, который даже не знает о твоем существовании? Но, как оказалось, ее сердце считало иначе. И вот сейчас оно противно ныло. Да, она предполагала, что рано или поздно один из мужчин разобьет ей сердце... Но она не предполагала, что это будет так больно... И ни с того ни с сего, на ровном месте. Смять, растоптать ее чувства, как не стоящую внимания бумажку. Переступить и пойти дальше... Она ведь не просила взаимности. Только, возможно, капельку уважения к ее чувствам. Хоть толику сочуствия. У нее ведь это впервые.