Мать - стройная, с короткой мужской стрижкой, слишком короткой, чтобы были видны ее "фривольные кудри", в строгом деловом костюме, отложила бумаги и, поправив очки, посмотрела на дочь. Она была красивая, но уж больно... серьезная. Черты ее лица были бы мягче, если бы она позволяла себе иногда улыбаться.
— Мы, кажется, обсуждали, во сколько ты должна быть дома.
Так, а теперь включаем свой актерский талант.
— Да, я знаю. Задержалась на уроке английского.
— По расписанию сегодня нет урока, — возразила мать с видом "я поймала свидетеля на лжи". Но не на ту напала.
— Разумеется, официально урока нет. Но мой преподаватель разрешает дополнительно слушать уроки в других группах. Для знания языка очень полезна вербальная практика, и я не хочу упускать такую возможность, — без запинки и с самым честным видом ответила Саша.
Мать остро на нее посмотрела, но по тому, как дрогнули ее брови, Саша сразу поняла, что ей поверили.
— Твое рвение похвально, дочь, — сдержанно сказала она. — Но постарайся больше не задерживаться. Английский - это важно. Но ты - будущий юрист, и думать сейчас тебе нужно только о поступлении.
— Да, но...
— Никаких "но", дочь, — внезапно входя в кухню, оборвал ее отец. Это был высокий и довольно угловатый мужчина лет пятидесяти, старательно молодящийся, подкрашивающий волосы, всегда гладко выбритый, всегда в костюме, даже сейчас, дома. — Мы уже все решили, верно? — Он подошел ближе и потрепал ее по кудрям. — Ты станешь прекрасным юристом. Как мама. — Он улыбнулся жене.
— Да, конечно, — грустно проговорила Саша. — Я устала, можно я пойду к себе?
— Иди, — разрешили ей. — Ты не голодная?
— Нет, я поела, — гладко солгала она.
— Отлично, — теперь уже искренне заулыбалась мать. — А то мы поели на работе, а приготовить я ничего не успела. Иди, дочь, отдыхай. Ты молодец. Завтра у тебя большой день.
Саша отошла на безопасное расстояние и фыркнула. Как будто это новость, серьезно. Из их кухни можно было спокойно вынести всю технику, включая плиту и мойку, и заметили бы это очень нескоро. В холодильнике вечно было пусто, а вот морозилка была забита полуфабрикатами, которые, впрочем, никто не ел. Родители вставали в 6 и уходили на работу без завтрака. Зато вот кофемашина всегда была в полностью рабочем состоянии - кофе они пили литрами. Обедали и ужинали на работе - а домой приходили поздно вечером и продолжали работать. Впрочем, у Саши была своя кредитная карточка с большим лимитом, поэтому где поесть она могла найти. И даже уже не расстраивалась по этому поводу. Но сегодня банально не успела. Перед спектаклем кусок в горло не лез, а после у нее не осталось времени. А кофе она пить не могла.
Ничего, стройнее будет.
Завтра... завтра ей придется выживать.
Глава 3
День начался так себе. Ее разбудили рано, в семь утра. Зачем вставать в такую рань, чтобы приехать в деканат к 11 - осталось для нее загадкой. Сонная, с гнездом на голове, она выползла на кухню, где уже суетились полностью одетые родители - строгие, в костюмах, но сегодня ими владело некое радостное возбуждение. Они хаотично двигались по комнатам, постоянно сталкиваясь, перебрасывались репликами из одного конца квартиры в другой, пару раз она услышала нервный смех отца. По квартире витал крепкий запах кофе.
— Вы уходите? — уточнила Саша.
— Ну разумеется, — покосилась на нее мать, будто она сказала что-то донельзя глупое. — У меня предварительное слушание, у отца... тоже какая-то работа. Ты уже взрослая девочка, — мать покосилась на пушистый розовый халат поверх пижамы и такие же тапочки, но даже не запнулась, — и в состоянии подать документы самостоятельно. И, да, оденься, пожалуйста, приличнее. Я достала тебе костюм. Увидимся вечером.
И за ней захлопнулась дверь.
— Не бойся, дочь, — потрепав ее по волосам, шепнул отец, — тебя обязательно возьмут.
И тоже ушел.
— Этого-то я и боюсь, — пробормотала Саша ему вслед.
Оставшись в тишине, она оглядела опустевшую квартиру. Исчезли все бумаги со стола, придававшие кухне хоть сколько-нибудь жилой вид. Во всем остальном же царил идеальный порядок, все поверхности чистые и пустые, всё аккуратно расставлено и разложено по шкафчикам. Ни одной чашки или тарелки в раковине. Будто здесь и не живет никто.
Она умылась, откопала в холодильнике условно съедобный хлеб и сыр, заварила зеленый чай и наскоро позавтракала в одиночестве. Прямо напротив нее на двери висело в непрозрачном чехле то, что ей предстояло надеть. И что-то ей подсказывало, что ей это не понравится.