"Потерпеть, просто потерпеть один день, — уговаривала себя Саша, — представь, что это роль, которую нужно сыграть. А завтра все изменится"
Проведя такое внушение, она достала из чехла костюм и торопливо, боясь передумать, в него облачилась. И разом будто постарела на десяток лет, никакого грима не надо. Нет, надо отдать должное, костюм сидел идеально, ткань - синяя в тонкую полоску - была дорогой и приятной на ощупь. Но почему она ощущалась, как рубашка из крапивы? Белая блуза без украшений, поверх нее пиджак и юбка до колена - вроде бы стильно и красиво. Но это была не Саша. От нее остались только растрепанные кудри, но их придется убрать.
Глянув на часы, она поняла, что сильно поторопились и до выхода еще куча времени. Она взяла из своей комнаты нотную тетрадь, и решила немного распеться. После завтрака прошло уже довольно времени, и петь ничего ей мешать не должно. Камертоном настроила себе ноту "ля" - и в очередной раз подумала, как ей не хватает дома рояля. Не пианино - да что там, родители даже на синтезатор не согласились - а настоящего большого рояля. Она закрыла глаза, представляя клавиатуру - и пальцы сделали первый аккорд. Партитура лежала на столе перед глазами, но была ей не нужна. Она написала это, и каждую ноту помнила наизусть. В голове зазвучала музыка, она коротко вдохнула и начала распеваться. И первая же нота оказалась фальшивой. Саша удивленно замерла и попробовала снова. И снова сфальшивила.
Она перевела взгляд в зеркало - где за столом сидел холодный и серьезный адвокат, а не актриса... И в бешенстве начала сдирать с себя эти тряпки. Она не может петь в этом костюме, он ее душит! На пол полетел и пиджак и юбка, а пуговицы рубашки она рванула так, что они разлетелись бисером по полу. И только оставшись в одном белье, тяжело дышащая, она остановилась.
Костюм был измят, рубашка испорчена. Но почему она ощутила от этого такую бурную радость?
Как была, в белье, она начала распеваться. И больше не фальшивила. Голос зазвенел сильным глубоким сопрано, приятно вибрируя в животе и голосовых связках. Она то брала ноты октавой ниже, то выше, раскачивая диапазон. А потом, поняв, что ноты ложатся, как кусочки пазла, - каждая точно на законное место, начала петь свою песню, и ее голос звенел от счастья.
Закончив, она замерла, не решаясь нарушить волшебство мгновения. А потом счастливо улыбнулась. Это стоит того, чтобы бороться. Что ж, всего один день. Она справится.
Спустя два часа она сидела в светлом, отчего-то очень похожем на больничный, кабинете приемной комиссии перед строгой, в зеленом твидовом костюме, с недовольным прищуром, женщиной, ее возглавляющей.
Саша облачилась в джинсы и черную шифоновую блузку. И кеды. И на этом ограничилась. Хватит и того, что буйные кудри собрала в тугой пучок. И комиссия косилась на нее со смесью жалости и недоумения.
— Имя? — строго спросила тетка.
— Александра.
— Серебряная медаль, — глянула в аттестат та. — Почему не золотая?
"Ненавижу химию. И вы не оригинальны" У родителей были те же вопросы. А язык уже плел совершенно иное:
— Нам много не дано познать
Не в силу глупости иль лени,
Масштаб познаний не объять,
Не утонув в тисках сомнений. [1]
— Что? — Оторвавшись от бумаг, глянула на нее тетка.
— Простите, — поспешно прикрыла рот рукой Саша. — Я хотела сказать, что все силы решила бросить на профильные занятия, и...
— В ущерб остальным? — Перебила тетка.
— Ээ...
— Не трудитесь оправдываться, — отмахнулась та и оглядела Сашу. — По вам все видно в первого взгляда. Только вы ошиблись университетом, у нас престижное заведение. На что вы рассчитывали... Как вас?
— Нежданова, — мрачно отозвалась Саша.
— Да, на что вы рассчитывали... Нежданова? — Тетка запнулась. — Александра Алексеевна? А ваша мать?..
— Екатерина Нежданова, — вынужденно подтвердила та.
— Так что же вы сразу не сказали! — Растянула та отвыкшие от такого губы в гримасе, которую с большой натяжкой можно было принять за улыбку. — Если вы дочь своей матери, мы будем счастливы видеть вас студенткой нашего вуза. Вот, заполните бумаги. С вас паспорт, аттестат, две фотографии..
Внезапно Саше пришла в голову мысль.