— Не думаю, что это называется «бранить», — неуверенно сказал я.
— Тогда как вы поступаете, считая, что другие некомпетентны? — спросил Бад.
Я пожал плечами.
— Думаю, пытаюсь сделать так, чтобы они как-то изменились.
— То есть вы прощаете подчиненных и всячески демонстрируете свою мягкость, чтобы добиться от них того, чего хотите? Хотя на самом деле продолжаете их презирать?
Этот упрек показался мне незаслуженным.
— Вообще-то я думаю, что очень стараюсь справедливо обращаться с подчиненными, — возразил я.
— Уверен, так и есть, — сказал он. — Но спрошу. Что вы чувствуете, когда «справедливо обращаетесь с подчиненными», как говорите? Продолжаете видеть в них проблему?
— Не уверен, что понимаю вас, — ответил я.
— Вот что я имею в виду. Вы считаете, что вынуждены ладить с этими людьми? Скажите честно: по вашему мнению, вам приходится усердно работать, чтобы исправить все сотворенное этими надоевшими сотрудниками?
— Исправить? — спросил я в недоумении.
— Подумайте об этом. Вы знаете, что я имею в виду, — сказал он с улыбкой.
На самом деле я был не согласен с Бадом, хотя, казалось, начинал понимать, о чем он говорит. И лихорадочно пытался продумать приемлемые способы защиты.
— Видимо, я действительно считаю некоторых людей ленивыми и некомпетентными, — ответил я наконец. — Так я не прав? Ленивых и некомпетентных людей не бывает?
Акцент на «не бывает» оказался слишком сильным, и я уже проклинал себя за то, что позволил раздражению прорваться наружу.
Бад покачал головой.
— Вовсе нет. Я говорю сейчас только о вас, Том. И немного о себе.
Он помолчал и продолжил:
— Итак, как вы поступаете, встречая ленивого или некомпетентного человека?
Я немного подумал.
— Наверное, зависит от обстоятельств. Некоторых очень браню. Но кое-кто плохо на это реагирует, так что я стараюсь побудить к работе иными способами. Кого-то приходится упрашивать, кого-то удается перехитрить. Я научился общаться с большинством сотрудников, улыбаясь. Это вроде помогает. Думаю, я хорошо обхожусь с персоналом.
Бад кивнул.
— Понимаю. Но когда мы закончим, скорее всего, у вас будет иное мнение.
Это замечание вывело меня из равновесия.
— А что плохого в хорошем обращении с людьми? — запротестовал я.
— Но вы не обращаетесь с ними хорошо. В том и проблема. Вы наносите больше вреда, чем сами думаете.
— Вреда? — переспросил я. На щеках вспыхнул беспокойный румянец. Стараясь сдерживать эмоции, я сказал:
— Боюсь, вам придется все объяснить.
И снова моя реплика даже мне показалась слишком задиристой; щеки запылали еще ярче.
— Охотно, — спокойно сказал он. — Я могу помочь вам понять и проблему, и что с нею делать. Для того мы и встретились.
Он помедлил и добавил:
— Дело в том, что у меня та же самая ситуация.
Бад встал со стула и начал ходить взад-вперед по комнате.
— Для начала познакомлю вас с основной проблемой, изучаемой гуманитарными науками.
3. Самообман
— Том, у вас ведь есть дети?
Я был благодарен за такой простой вопрос и почувствовал, как начинаю возвращаться к жизни.
— Да, точнее, один — Тодд. Ему шестнадцать лет.
— Помните, что вы пережили, когда он родился? Было ощущение, что это навсегда изменит вашу жизнь? — спросил Бад.
Через боль в сердце я попытался вспомнить о появлении на свет Тодда. Сыну очень рано поставили диагноз «синдром дефицита внимания», он был трудным ребенком, и мы с Лорой постоянно конфликтовали из-за того, как вести себя с ним. Он взрослел, но все становилось только хуже. Мы с Тоддом никогда особо не ладили. Но по просьбе Бада я постарался восстановить в памяти время рождения ребенка и эмоции, которыми оно сопровождалось.
— Да, помню, — задумчиво начал я. — Я прижимал малыша к себе; надеялся, что ему повезет в жизни; чувствовал, что не во всем смогу быть ему полезен, но в то же время был благодарен за его появление на свет.
Воспоминания оттенялись той болью, которую я испытывал сейчас.
— Со мной было так же, — сказал Бад. — Не возражаете, если я поделюсь историей, которая началась с рождением моего первого сына, Дэвида?
— Конечно. — Я обрадовался, что буду слушать его рассказ, а не складывать по крупицам собственный.
— В то время я был молодым юристом, — начал он, — и много трудился в одной из самых престижных компаний. Сделка, над которой я работал, была масштабным финансовым проектом, задействовавшим около тридцати банков по всему миру. Наш клиент был крупнейшим кредитором в этом контракте.