Что касается ХДС, собственной партии Аденауэра, то ее слабость заключалась в ее оппортунизме. Тогдашний канцлер Курт Георг Кизингер, который в 1966 году сменил непосредственного преемника Аденауэра Людвига Эрхарда, был способным оратором, но не столько сильным, сколько красивым и слишком озабоченным внешностью. Тем не менее, он был лучше Эрхарда, который, по мнению Аденауэра, был слишком "глуп" для должности канцлера, несмотря на его послевоенное экономическое волшебство. Когда я заметил, что более подходящим прилагательным было бы "слишком неполитичный", Аденауэр ответил: "Для политического лидера прилагательное "неполитичный" - это определение глупости".
Аденауэр был категоричен в отношении роли Америки в войне во Вьетнаме. Для него было непонятно, почему Соединенные Штаты так далеко ушли от арены своих основных интересов и почему теперь им так трудно вырваться оттуда. В ответ на мое замечание о том, что, защищая наших партнеров в Азии, мы заботимся о защите нашего авторитета как союзника на главном театре военных действий, он сказал, что хочет подумать над этим аспектом: "Не могли бы вы прийти завтра за моей реакцией?".
На следующий день он усадил нас так, что мы оказались лицом к лицу, и торжественно сказал: "Schau mir in die Augen [Посмотри мне в глаза]". И затем, возвращаясь к моим заверениям, сделанным накануне, он сказал:
Вы думаете, я все еще верю, что вы будете защищать нас безоговорочно? ... Ваши действия в последние годы здесь дают понять, что для вашей страны разрядка с Советским Союзом также будет главным приоритетом в кризисных ситуациях. Я не верю, что какой-либо американский президент будет рисковать ядерной войной от имени Берлина при любых обстоятельствах. Но альянс остается важным. Нас защищает то, что советские лидеры сами не могут быть уверены в этом элементе сомнения.
Таким образом, в остроумном резюме Аденауэр вернулся к теме нашей первой беседы, состоявшейся десять лет назад: двусмысленности, присущей ядерной угрозе. Но он также сформулировал другой ключевой принцип, к которому пришел за годы своей службы: решающее значение Атлантического альянса.
То, что начиналось как просьба об успокоении во время кризиса, превратилось в долгосрочное стратегическое восприятие. В своих последних словах, обращенных ко мне, Аденауэр подтвердил свою приверженность Атлантическому партнерству - даже выражая при этом сомнения по поводу сложности его реализации. Принимая стратегию, которая сдерживала Советский Союз в течение почти полувека, он понимал, что именно эта двусмысленность создавала сдерживание, на которое союзники Америки могли рассчитывать в своем развитии в рамках европейской политической структуры и в партнерстве с Америкой.
Традиции Аденауэра
Великое лидерство - это не просто преходящее ликование; оно требует способности вдохновлять и поддерживать видение в течение долгого времени. Преемники Аденауэра обнаружили, что принципы его формирующего видения были важны для будущего Германии. Это относилось даже к Вилли Брандту, который в 1969 году стал первым канцлером Федеративной Республики от СДПГ.
Брандт провел гитлеровские годы в изгнании, сначала в Норвегии, а затем в нейтральной Швеции. Будучи мэром Западного Берлина во время Берлинского кризиса 1958-62 годов, он проявил сильные лидерские и ораторские способности, которые укрепили его народ и помогли поддержать его моральный дух.
Заняв пост канцлера, Брандт вел себя в манере, отличной от традиционализма Аденауэра. Самое главное, он продвигал политику Ostpolitik, которая предполагала открытость коммунистическому миру при сохранении отношений Германии с союзниками. И президент Ричард Никсон, и я, как его советник по национальной безопасности, сначала были обеспокоены потенциальной эволюцией Ostpolitik в новую разновидность немецкого национализма, замаскированного под нейтрализм, с помощью которого Федеративная Республика могла бы попытаться маневрировать между Востоком и Западом.
Хотя некоторые направления внешней политики Брандта отошли от политики Аденауэра, он был достаточно привержен Атлантическому союзу, чтобы тесно консультироваться с Вашингтоном при любых переговорах с Москвой. В первую же неделю своего правления Брандт отправил в Вашингтон своего друга и советника по внешней политике Эгона Бэра. К нашему удивлению, Бэр подтвердил приверженность Федеративной Республики НАТО и продолжению усилий по объединению Европы, предпринятых в эпоху Аденауэра. Новый канцлер, сказал нам Бэр, будет координировать Ostpolitik со своими союзниками и особенно с Белым домом. В ответ на это Никсон преодолел наши предчувствия и принял меры в соответствии с заверениями Баха через процесс консультаций, организованный через мой офис.