Эти имперские и культурные триумфы заслоняли упадок внутренней силы Франции. По окончании Наполеоновских войн в 1815 году Франция насчитывала 30 миллионов жителей, что превосходило все европейские государства, за исключением отсталой России. К началу двадцатого века эта цифра увеличилась лишь до 38,9 миллиона, в то время как население Великобритании выросло с 16 миллионов до 41,1 миллиона, а Германии - с 21 миллиона до 67 миллионов. В промышленном производстве Франция к 1914 году отставала от США, Германии, Великобритании и России - особенно в таких ключевых отраслях, как угольная и сталелитейная.
Последовал новый, теперь уже тревожный поиск союзов для смягчения растущего дисбаланса с Германией. Наиболее значимыми стали союз с Россией в 1894 году и Антанта Кордиаль 1904 года с Великобританией. Когда основные державы объединились в две союзные группы, дипломатия стала жесткой и позволила ничем не примечательному балканскому кризису между Сербией и Австрией летом 1914 года привести к мировой войне, в которой потери всех участников были намного больше, чем в историческом опыте.
Но больше всего они пострадали для Франции, которая потеряла два миллиона убитых - 4 процента своего населения - и опустошила свои северные регионы. Россия, которая до этого была главным союзником Франции, была охвачена революцией в 1917 году и затем была отброшена на сотни миль на восток в результате различных мирных соглашений. В результате поражения Австрии в сочетании с доктриной Вудро Вильсона о национальном самоопределении и демократической идеологией, перед Германией в Восточной и Центральной Европе возникло множество государств, слабых по структуре и не обладающих достаточными ресурсами. Любое будущее возрождение военного потенциала Германии должно было быть отбито французским наступлением на Рейнскую область.
Несмотря на победу в 1918 году, Франция лучше, чем кто-либо из ее союзников, знала, насколько близко к поражению она подошла. И она потеряла свою психологическую и политическую устойчивость. Лишенная молодости, испытывая страх перед побежденным противником, чувствуя себя брошенной союзниками и предчувствуя свое бессилие, Франция переживала 1920-е и 1930-е годы как почти непрерывную череду разочарований.
Ничто не могло лучше выразить чувство неуверенности Франции после 1918 года, чем ее решение начать строительство линии Мажино в тот момент, когда ее армия была самой большой в Европе, а армия Германии была ограничена мирным договором 100 000 человек. Это решение было тем более пикантным, что Версальский мирный договор запрещал Германии размещать военные силы в Рейнской области - территории, которую необходимо было пересечь перед началом нападения на Францию. После победы Франция почувствовала себя настолько неуверенной в себе, что не думала, что сможет противопоставить вопиющему нарушению мирного договора со стороны разоруженного противника собственное наступление.
Будучи подполковником в 1934 году, де Голль подверг французскую военную доктрину основополагающей критике в книге "К профессиональной армии". Мобильность, писал он, была ключом к стратегии, а воздушная мощь и танки - главными силами реализации. Но армия, в которой он служил, разработала стратегию статической обороны, которая оказалась катастрофически неадекватной.
В отрывке из этой книги 1934 года де Голль выразил свое меланхоличное заключение:
Давным-давно существовала старая страна, вся скованная привычками и осторожностью. В свое время самый богатый, самый могущественный народ среди тех, кто находился в центре мировой сцены, после великих несчастий он как бы замкнулся в себе. В то время как вокруг него росли другие народы, он оставался неподвижным.
Это было то отношение, которое де Голль на всех этапах своей карьеры был намерен изменить.
Де Голль и Вторая мировая война
Положение де Голля в Лондоне летом 1940 года, очевидно, не давало никаких возможностей для восстановления величия. Европейское сердце было покорено Гитлером. Советский Союз, последняя оставшаяся континентальная держава, годом ранее подписал с Германией пакт о ненападении. Франция, которой теперь управлял Петен в условиях частичной немецкой оккупации, колебалась между нейтралитетом и сотрудничеством.
Де Голль не был назначен руководить "Свободной Францией" каким-либо официальным органом власти Франции и его лидерство не было подтверждено на выборах. Его притязания на командование вытекали из его провозглашения. «Легитимность правящей власти, - напишет он позже, - проистекает из ее убежденности и внушаемой ею убежденности в том, что она воплощает национальное единство и преемственность, когда страна находится в опасности». Ссылаясь на другой момент национальной опасности, он выбрал в качестве знамени своего движения двухконечный Лотарингский крест - символ мученицы Жанны д'Арк, которая своими мистическими видениями пять веков назад сплотила французов, чтобы отвоевать свою землю у иностранных оккупантов. Де Голль утверждал - без каких-либо очевидных доказательств - что он "наделен" "верховной властью" над вечной, непобедимой Францией, которая превосходит все временные трагедии, которые могли произойти в ее физических границах.