Следует отметить, что подобные зондеркомиссии создавались в «третьем рейхе» лишь в исключительных случаях. Так, зондеркомиссия под началом шефа крипо Артура Небе была образована для расследования покушения на Гитлера, совершенного 8 ноября 1939 года неким Георгом Эльсером в «исторической» мюнхенской пивной, где начинался столь же «исторический», так называемый «пивной путч» 1923 года. При его разгоне несколько нацистов были убиты, многие ранены.
В честь этого события Гитлер, когда пришел к власти, учредил для его участников «Орден Крови». По традиции в этой пивной каждую годовщину собирались ветераны путча. На очередную встречу явился и Гитлер, произнес речь и покинул зал раньше, чем предполагалось по программе. А вскоре прогремел взрыв самодельного устройства, изготовленного и заложенного Эльсером. В этой истории и по сей день много загадочного, некоторые исследователи, полагают, что зипо знало о покушении с самого начала и просто использовало Эльсера для укрепления своего авторитета в глазах фюрера.
Еще одна зондеркомиссия была образована для расследования покушения 27 мая 1942 года на жизнь фактического имперского наместника Богемии и Моравии, шефа РСХА Рейнгарда Гейдриха в Праге. Возглавил эту зондеркомиссию молодой, с чуть раздвоенным подбородком, слегка приплюснутым носом и стесанными бровями — как у боксера — мужчина, вполне интеллигентной внешности, скорее похожий на банковского чиновника, нежели на следователя гестапо. Это был уже названный нами Хейнц Панвиц.
Наконец, самая многочисленная и наделенная огромными полномочиями зондеркомиссия была образована после покушения на Гитлера 20 июля 1944 года. Ее возглавил сам Генрих Мюллер. В результате деятельности этой зондеркомиссии были арестованы и казнены сотни, а возможно и тысячи (о точных цифрах до сих пор идут споры среди источников) людей.
О правах, какими при этом был наделен Мюллер, лучше всего говорит такой факт. Мюллер предложил Шелленбергу арестовать тогда уже бывшего шефа абвера адмирала Канариса. Шелленберг отказался, он с Мюллером формально занимал одинаковое служебное положение, оба были в РСХА начальниками управлений. Тогда Мюллер приказал ему это сделать как шефу зондеркомиссии, и Шелленберг беспрекословно подчинился.
Мюллер был весьма доволен деятельностью Копкова в зондеркомиссии «Красная капелла» и включил его впоследствии в состав зондеркомиссии по делу 20 июля. За «Красную капеллу» Копков получил крупную денежную премию — 5 тысяч марок, за участие в расправах с заговорщиками 1944 года был удостоен редкого для своего звания и вообще для сотрудника гестапо ордена «Немецкого креста» степени «в серебре».
Радиопередатчик в Берлине проработал три недели, затем замолк. Однако в начале августа он возобновил свои передачи и замолчал лишь спустя две недели. Потом еще раз вышел в эфир. Запеленговать его местонахождение не удалось.
Передачи же «музыкальной шкатулки» с позывными «РТХ» продолжались. К сентябрю в функабвере накопилось свыше двухсот пятидесяти ее записей, над которыми по-прежнему безуспешно бились лучшие криптоаналитики.
В конце октября и ноябре интенсивность работы «РТХ» резко возросла, порой «пианист» работал до пяти часов кряду. Аналитики функабвера сделали вывод, который оказался верным, что берлинский передатчик по какой-то причине вышел из строя, а может быть, что-то произошло с радистом, и «РТХ» принял на себя дополнительно функции своего берлинского коллеги.
Начались усиленные поиски. В конце концов, работая последовательно и упорно, используя все виды дальнего, а затем и ближнего радиопеленгирования, немцы установили, что «РТХ» находится в Бельгии, точнее — в Брюсселе, еще точнее (существовала и существует надежная методика приближения к объекту поисков) — на улице Атребатов в доме номер 101.
А теперь вернемся на несколько недель назад.
Передатчик в Берлине, принадлежащий группе «Корсиканца» — «Старшины» на котором работал Ганс Коппи, действительно вышел из строя. Неопытному радисту все же удалось его починить, но затем рация поломалась окончательно, и, берлинская организация утратила связь с Центром.
Меж тем дивизии вермахта, невзирая на яростное сопротивление Красной Армии, приближались к Москве. Высшее командование и руководство страны остро нуждалось в достоверной информации из Германии. О заброске разведчиков из Москвы в Берлин для восстановления связей с тамошней агентурой не могло быть и речи — на их подготовку и само проведение операции не было ни времени, ни реальных возможностей.
Тогда руководство НКВД решилось на беспрецедентный и отчаянный шаг, противоречащий всем писаным и неписаным законам разведки…
В некоторых оккупированных Германией странах Западной Европы действовала разветвленная агентурная сеть нелегалов Разведупра Красной Армии. Руководил ею в прошлом профессиональный революционер Леопольд Треппер (он же «Большой Шеф», «Отто», «Жильбер» и еще полтора десятка псевдонимов).
В Брюсселе небольшую группу этой сети возглавлял молодой и неопытный, но до поры везучий Анатолий Гуревич, он же «Кент».
15 ноября 1941 года в справке, направленной руководству, начальник 1-го управления НКВД СССР старший майор госбезопасности Павел Фитин докладывал:
«С находящейся в Берлине агентурой, входящей в группу «Корсиканца», в том числе и источником «Старшина», работающим в Главном штабе германской авиации, 1-м управлением были предприняты меры к возобновлению связи через каналы Разведупра Генштаба РККА.
По договоренности с Разведупром нелегальному резиденту «Кенту», проживающему в Брюсселе, в середине сентября с. г. было дано задание посетить Берлин, связаться с «Корсиканцем» и «Старшиной», выяснить положение всей группы «Корсиканца», получить срочные информации для передачи в Москву по имеющейся у «Кента» рации, а также выяснить причины отсутствия связи по рации, имеющейся в группе «Корсиканца».
В отчете по делу «Красной капеллы», составленном уже после войны — в 1946 году, Коротков также писал: «В сентябре 1941 года в ответ на нашу просьбу о помощи в восстановлении связи через разведывательное управление Красной Армии, управление согласилось помочь восстановить связь с нашими ценными агентами в Берлине. Разведывательное управление предложило устроить это через нелегальную сеть в Бельгии, под руководством «Кента», которого считали абсолютно надежным и достойным доверия офицером Красной Армии и у которого была возможность совершить поездку в Берлин».
«Кент»-Гуревич свободно владел испанским языком (участвовал в качестве переводчика в гражданской войне в Испании), под видом гражданина Уругвая Винсенто Сьерра он выступал в качестве директора-распорядителя подставной фирмы «Симэско». Фирма сотрудничала с оккупационными властями, снабжала вермахт кое-какими материалами, не имеющими серьезного военного значения — вроде солдатских алюминиевых ложек. Благодаря этим связям «Кент» получил пропуск для краткосрочной поездки в Берлин с деловой целью.
Так совпало, что «Кент» уже имел указание своего руководства о поездке в столицу Германии для встречи с радистом группы Ильзы Штебе Куртом Шульце (оперативный псевдоним «Берг»). Ни военные разведчики, ни чекисты не знали тогда, что волею судеб и случая Курт Шульце и Ганс Коппи уже были связаны друг с другом. Познакомил их общий близкий приятель, коммунист-подпольщик Вальтер Хуземан.
Курту Шульце было уже сорок семь лет. Он родился в семье пекаря и был седьмым по счету из десяти детей. В годы Первой мировой войны он служил радистом на крейсере «Штутгарт». В 1920 году Шульце вступил в Коммунистическую партию Германии и стал функционером в берлинском районе Панков.
В 1928 году Курт приехал в СССР, где прошел подготовку в школе Разведывательного управления Красной Армии. По возвращении на родину работал таксистом и активно занимался партийными делами, уже как нелегал-подпольщик. Щульце был глубоко законспирирован, ему предстояло приступить к своим обязанностям разведчика и радиста лишь в чрезвычайных обстоятельствах. Под этим подразумевалась война. Но без дела все эти годы не сидел — в разное время он получил от резидентуры Разведупра и переправил действующим разведчикам несколько раций с кварцами и шифры. Сейчас он работал водителем автофургона одного из привокзальных почтовых отделений.