Прежде чем вернуться в дом, я записал его номер.
Я прошел прямо на кухню. Вульф все еще был там, устроившись в деревянном кресле, где он сидел обычно, руководя Фрицем, или ел, когда к нему возвращался аппетит.
Я ему сообщил:
— Питни Скотт находится перед нашим домом. Он таксист. Он привез сюда ее. Он заплатил мне никель как свою долю и сказал, что это все, чего он стоит. Он знает что-то об Эндрю Хиббарде.
— Что?
— Убейте, не знаю. Я сказал ему о награде, которую предлагает мисс Хиббард, моя клиентка. У него сразу стал такой вид, будто он собирается крикнуть мне: «Изыди, Сатана!» Он робок и хочет, чтобы его уговаривали. Мое предположение таково: он, может, и не знает точно, где находится Хиббард или его останки, но догадывается. Очевидно, ему осталось совсем недолго до того времени, когда ему будут мерещиться розовые змеи и крокодилы. Я пробовал привести его в дом для выпивки, но он отказался и от этого. Я бы посоветовал вам выйти и взглянуть на него.
— Выйти?
Вульф поднял голову и посмотрел на меня.
— Выйти и спуститься с крыльца?
— Ну да, только на тротуар, вам не надо подходить к обочине. Он как раз тут.
Вульф закрыл глаза.
— Я не знаю, Арчи. Я не знаю, почему вы так упорно втравливаете меня в эту безумную вылазку. Выкиньте эту мысль полностью. Это невозможно. Вы говорите, что он действительно дал вам никель?
— Да, поэтому вы должны пойти туда, чтобы действовать необычно с этим алкоголиком-таксистом, хотя он и кончил Гарвард.
— Мы это сделаем. Пока пойдите и посмотрите, привели ли миссис Чапин в порядок?
Я пошел. Доктор Боллмер закончил с пациенткой и привел ее в контору. Он наложил ей такую тугую повязку, что она держала шею прямо, хотела она этого или нет. Он проинструктировал ее, как вести себя дальше, а Фриц привел в порядок помещение. Я подождал, пока док закончит, затем отвел его на кухню.
Вульф открыл глаза и посмотрел на него.
Воллмер сказал:
— Совершенно новый метод нападения, мистер Вульф.
Совершенно оригинальный: резаные раны, нанесенные сзади. Он повредил верхние покровы, я срезал часть ее волос.
— Он?
Доктор объяснил:
— Она сказала, что ее поранил муж, за которым она три года замужем. Если она выполнит все то, что я ей велел, то через три дня будет совершенно здорова. Я наложил четырнадцать швов. Ее муж какой-то замечательный, необыкновенный человек, впрочем, и она весьма примечательная особа, спартанского типа. Она даже не сжала рук, пока я сшивал ее раны, ее пальцы были расслаблены.
— Благодарю вас, доктор.
Воллмер вышел. Вульф встал на ноги, по привычке потянув книзу край жилета в бесплодной попытке прикрыть полоску канареечно-желтой рубашки, обтягивающей его внушительное брюхо, и отправился в контору. Я задержался, чтобы попросить Фрица почистить мех, насколько это будет возможно.
Когда я присоединился к ним, Вульф уже снова сидел в своем кресле, а она — напротив.
Говорил Вульф:
— Я рад, что все оказалось не слишком серьезным, миссис Чапин. Доктор вас предупредил, чтобы вы несколько дней были осторожны и не дергались. Кстати, вы расплатились с ним?
— Да. Пять долларов.
— Хорошо. Мистер Гудвин сказал мне, что вас дожидается такси. Скажите шоферу, чтобы он ехал медленно, тряска всегда противна, а в вашем состоянии — опасна. У нас нет оснований задерживать вас дольше.
Ее глаза снова были прикованы к его лицу. То, что она была обмыта и забинтована, не прибавило ей привлекательности. Она с шумом втянула воздух через нос и так же выпустила его обратно.
Окончив, она сказала:
— Разве вы не хотите, чтобы я вам про все это рассказала? Про все, что он натворил.
Голова Вульфа двинулась налево и направо.
— В этом нет необходимости, миссис Чапин. Вам следует отправиться домой и отдохнуть. Я берусь известить полицию о случившемся, я понимаю деликатность вашего положения. Ваш собственный муж, за которым вы замужем уже три года...
— Я не хочу никакой полиции.
Глаза этой женщины вполне могли вас пробуравить.
— Вы думаете, что я хочу ареста моего мужа? При его положении и известности... чтобы все газеты... вы думаете, я хочу этого? Я вот почему приехала к вам... рассказать вам об этом.
Вульф погрозил ей пальцем.
— Вы понимаете, что приехали не туда, куда следовало. К собственному несчастью, вы обратились к единственному человеку в Нью-Йорке и даже во всем мире, который сразу же понял, что произошло в вашем доме сегодня утром. Но я человек, который терпеть не может, чтобы его обманывали. Так что будем считать, что мы квиты. Поезжайте домой.
Конечно, как это случалось и раньше, я что-то упустил и плыл за ними, пытаясь ухватить смысл происходящего. С минуту я думал, что она встанет и уйдет. Она начала это делать... Потом повернулась, посмотрела на него и сказала:
— Я образованная женщина, мистер Вульф. Я находилась в услужении и не стыжусь этого, но я получила образование. Вы пытались говорить так, чтобы я вас не поняла, но я поняла.
— Хорошо, следовательно, нет нужды...
Внезапно она яростно огрызнулась:
— Толстый глупец!
Вульф покачал головой.
— Что толстый — это и так видно, хотя я бы предпочел быть названным — Гаргантюа. Ну, а глупец — разве в широком смысле, как характеристика человеческого рода? С вашей стороны было невеликодушно, миссис Чапин, напоминать мне о моей дородности, поскольку я говорил о вашей бессмысленной выходке только в общих чертах и не демонстрировал ее. Теперь я это сделаю.
Он указал пальцем на нож, все еще лежащий на бумаге на столе.
— Арчи, будьте добры, вычистите это домашнее оружие.
Я не был уверен, не берет ли он ее на «пушку». Я взял нож и стоял, глядя то на нее, то на него.
— Смыть доказательства?
— Да, пожалуйста.
Я взял нож в ванную комнату, пустил на лезвие струю воды, потер его намыленной губкой и вытер насухо. Через открытую дверь я не слышал никакого разговора. Я вернулся в контору.
— Теперь,— проинструктировал меня Вульф,— держите ручку крепко в правой руке. Подойдите к столу, чтобы миссис Чапин могла вас лучше видеть, повернитесь спиной. Так. Поднимите вашу руку и проведите ножом по шее, действуйте осторожно, поверните его острием вверх, не следует заходить с демонстрацией слишком далеко. Вы заметили длину и расположение порезов у миссис Чапин? Повторите их на себе... Да, да, очень хорошо. Немного выше, еще один. Другой пониже. Черт вас возьми, будьте осторожны. Достаточно... Вы видите, миссис Чапин? Он сделал это очень тонко, как вы думаете? Я не оскорблю вашей рассудительности, намекнув на то, что вы ожидали, что мы не сможем предположить, что вы нанесли эти порезы собственной рукой в выбранном вами месте? Хотя похоже, что место вы выбрали из чисто деловой предосторожности, зная, что спереди соседствует яремная жила...
Он остановился, потому что ему не с кем было говорить, кроме меня. Когда я повернулся, окончив мою «демонстрацию», она поднималась со стула, держа голову прямо и сжав губы. Без единого слова, без единого взгляда в его сторону ее маленьких серых глаз она поднялась и вышла, и он, не обращая внимания, продолжал свою речь до тех пор, пока она не открыла дверь конторы и не прошла через нее. Я заметил, она оставила свой нож, но подумал, что он будет хорош в нашей «случайной» коллекции.
После всего я вдруг устремился в холл.
— Эй, леди, ваш мех! Подождите минутку!
Я выхватил мех у Фрица, перехватил ее у выходной двери и закутал ее в мех. Питни Скотт вышел из машины и подошел, чтобы помочь ей спуститься с крыльца, а я вернулся назад.
Вульф просматривал письмо от Хосна и Компании. Закончив, он сунул его под пресс-папье — кусок окаменелого дерева, однажды использованный как орудие, которым проломили череп человеку,— и сказал:
— То, что способна придумать женщина, вне всякого вероятия. Когда-то в Венгрии я знал одну особу, у мужа которой бывали частые головные боли. Она обычно облегчала ему боли холодным компрессом. Однажды ей пришло в голову добавить в воду, в которой она смачивала салфетку для компресса, большое количество яда, проникавшего в организм через поры кожи. Результаты ее удовлетворили. Человек, на котором она экспериментировала, был я сам.