– Чушь! – Кэбот нетерпеливо оттолкнул от себя меморандум. – Мы убеждены, что это Чапин. Мы знаем, что это он.
– Как и я. – Вулф кивнул и вновь замер. – Да, я убежден, что бояться вам следует Чапина. Однако, составляя сей меморандум, я решил, что неплохо было бы учесть все непредвиденные обстоятельства, и, как адвокат, вы просто обязаны согласиться со мной. В конце концов, что в действительности известно? Очень мало. Например: а что, если это Эндрю Хиббард, мучимый угрызениями совести, вбил себе в голову мысль отомстить от лица человека, которого вы все покалечили? «Ты должен был убить меня!» Что, если после совершения убийств двоих из вас он понял, что не вынесет этого, удалился куда-то и покончил с собой? Подобная версия не противоречит ничему из известного нам. Или же кто-то из вас, а то и вовсе посторонний принялся сводить личные счеты и воспользовался запашком от этой заварухи с Чапином, чтобы создать ложный след. Это могли бы быть вы, мистер Кэбот, или доктор Бертон, или мистер Майкл Эйерс… Да кто угодно. Вы говорите «чушь», и, если честно, я согласен с вами, но почему бы не учесть все возможности?
Кэбот опять придвинул к себе меморандум. Поднялся Джулиус Адлер, подошел к столу и присоединился к изучению документа. Остальные зашептались. Майк Эйерс растянулся в кресле, глубоко засунув руки в карманы и зажмурившись. Джулиус Адлер заметил:
– Последнее положение не обсуждается. Эта совместная ответственность за общую сумму. Мы не станем это рассматривать.
Щеки Вулфа немного растянулись.
– Согласен с вами, мистер Адлер. На этом я настаивать не буду. Сказать по правде, я вставил данное положение специально, чтоб вам было что удалить.
Адлер крякнул. Цветовод Драммонд, вместе с Праттом и Артуром Коммерсом присоединившийся к адвокатам, снова захихикал. Кэбот хмуро взглянул на Вулфа и произнес:
– Вы не так уж и шустры, а?
– Относительно. По части переговоров я не очень. Пожалуй, чересчур прямолинеен. Это недостаток характера, от которого я не могу избавиться. Взять хотя бы мое предложение вам. Я могу лишь представить его и сказать: принимайте или отказывайтесь. Я компенсирую этот недостаток тем, что делаю предложения такими привлекательными, что от них не так-то легко и отказаться.
Тут, к своему удивлению, я заметил на лице Кэбота подобие улыбки, и на какую-то секунду он, черт побери, даже мне понравился. Адвокат отозвался:
– Конечно. Сочувствую вашему недостатку.
– Благодарю. – Вулф обвел взглядом остальных. – Ну, джентльмены? Я лишь упомяну еще два незначительных момента. Во-первых, я не включил в меморандум оговорку, что вы должны сотрудничать со мной, но, естественно, ожидаю этого. Без вашей помощи я мало чего добьюсь. Мне хотелось бы, чтобы мистер Гудвин и другие мои люди могли беспрепятственно навещать вас в любое разумное время, а с некоторыми из вас я хотел бы поговорить лично. Здесь нет возражений?
Трое-четверо закивали. Джордж Пратт из группы возле стола тоже согласился:
– Принимается.
Кэбот улыбнулся уже открыто и пробормотал:
– Не забывайте про свой недостаток.
– Хорошо. Второй момент, касательно денег. На мой взгляд, назначенные мной суммы вполне посильны и отнюдь не грабительские. Если же у меня не получится удовлетворить вас, я останусь ни с чем, так что дело сводится к следующему: готов ли в настоящий момент мистер Гейнс выплатить мне восемь тысяч долларов, доктор Бертон семь тысяч и мистер Майкл Эйерс сто восемьдесят в обмен на освобождение от охватившего их страха? Не сомневаюсь, что вы согласны с распределением счетов согласно платежеспособности.
Снова последовали кивки. Вулф постепенно урезонивал их, подчинял себе. Я мысленно усмехнулся: «Шеф, вы прелесть, только и всего, вы просто прелесть!» Ли Митчелл из Бостона заговорил снова:
– Конечно же, я не могу наверняка отвечать за мистера Коллара и мистера Гейнса. Думаю, могу лишь сказать, что вы, скорее всего, сможете рассчитывать на них. Сегодня же вечером я вернусь в Бостон, и завтра они вам телеграфируют.