— Не боюсь, — отвечает он.
— Я могу слышать ложь.
Этого ещё не хватало.
— Ты не исцеляешься, — продолжает Дерек. — Я думал, это одна из способностей эльфов.
— Сказал же, — рявкает Стайлз, — это железо. Оно обжигает и… замедляет исцеление. — Ну, он почти уверен, что это так. Похоже, Дерек не улавливает разницы. Возможно с помощью полуправд удастся и дальше скрывать от стаи, что в Стайлзе гораздо больше человеческого, чем им кажется. А если они будут его бояться, значит, он сможет хоть как-то на них влиять.
— Скотт, найди Айзека и езжайте в город. Нам понадобятся… — Дерек призадумывается. — Лейкопластыри. И… — Он замолкает в растерянности.
— Какой-нибудь антисептик, — помогает ему Стайлз. — Можно ещё бинт. И обезболивающие тоже не помешают. Чувак, лучше покупай сразу аптечку целиком, а то я очень неуклюжий.
— И не исцеляешься, — добавляет Дерек.
Стайлз смотрит на него с вызовом, не подтверждая и не отрицая это заявление. Наконец Дерек сдаётся и вздыхает:
— Аптечку. И обезболивающие.
Когда Скотт убегает на поиски Айзека, Дерек осторожно присаживается на траву и поднимает ладони вверх, показывая, что не представляет опасности.
— Я могу помочь с болью, — сообщает он.
— Каким образом? — язвит Стайлз. — Отрежешь мне ногу?
— Не нужно меня бояться. Я тебе не наврежу.
Стайлз прищуривается.
— Вот тут я и без супер-слуха могу уловить ложь. Ты мне уже навредил.
Дерек вздрагивает и отводит взгляд, роняя руки по бокам.
— Не специально. Я бы никогда… — Он замолкает с абсолютно беспомощным видом. Стайлз и понятия не имеет, почему это так сильно на него действует.
Возможно, потому что это полная противоположность той злости, которая всегда исходила от Дерека.
Волоча за собой больную ногу, Стайлз подползает ближе в надежде, что если покажет доверие Дереку, то тот тоже сможет начать ему доверять.
— Что ты собираешься сделать? — интересуется он, внимательно следя за любым движением.
— Мне нужно просто до тебя дотронуться, — отвечает Дерек. — Давай сюда ногу.
Стайлз медлит, ища в его глазах хоть какой-то намёк на хищного зверя, но там нет ничего, кроме искреннего желания помочь — и этому взгляду сложно не поверить.
Так что он плюхается на задницу, опираясь на руки, и с опаской поднимает ноющую и будто горящую огнём лодыжку, позволяя Дереку поддержать её обеими руками.
— Может немного закружиться голова, — предупреждает тот, не давая Стайлзу больше ни секунды на подготовку к тому, как боль покидает его тело тёплым сладким потоком.
Он откидывается на траву со стоном и может поклясться, что в этот момент слышит тихий смешок Дерека.
***
Этим же вечером Стайлз разбивает старое зеркало с чердака и хорошенько прячет все осколки, кроме одного, который заворачивает в принесённый Скоттом свитер. Обещанные приметой семь лет несчастий не кажутся такой уж большой ценой за возможность побега, если завтра его привяжут старой доброй верёвкой.
Слава богу, так оно и происходит. К сожалению, сбежать ему не удаётся — пусть Дерек и уходит, привязав его к дереву, но по двору бегают дети под присмотром того мужчины, который играл на волынке во время их нелепой свадьбы.
Верёвка туго затянута вокруг его здоровой лодыжки поверх специально надетого носка, чтобы не натёрла. Дерек специально предупредил, что пытаться распутать сложный узел бесполезно и сбежать не удастся, но за кого он принимает своего мужа? Конечно, Стайлз не собирается распутывать узел. Он просто перережет верёвку, так же гораздо быстрее.
Но только когда останется без наблюдателей.
Так что пока Стайлз вырывает небольшую ямку в мягкой почве у корней дерева, осторожно вытаскивает осколок из рукава и закидывает его землёй. Потом присаживается там уже у корней, откидывается на ствол и угрюмо оглядывает окрестности.
С каждым новым днём папа всё больше сходит с ума от тревоги, а это может плохо сказаться на его сердце. Поэтому Стайлзу нужно выбираться отсюда как можно скорее, передать папе весточку и уехать подальше, пока оборотни не осознали, что как политический заложник он абсолютно бесполезен.
А если перерезание верёвки и быстрый побег не сработают, то у него есть и другие планы — но гораздо более опасные, так что он надеется преуспеть с первого раза.
Стайлз как раз размышляет об этих опасных планах, когда что-то начинает покалывать его руку.
Он вскрикивает и поворачивается, видя перед собой крохотный и даже в какой-то мере очаровательный плотоядный цветок, который ласково покусывает его за палец.
Стайлз не сводит с него взгляда, осторожно вытаскивая палец от греха подальше: цветок, устроившийся среди травы и клевера, замирает, широко раскрывая свои лепестки с острыми зубками по краям и ожидая, наверное, какое-нибудь любопытствующее насекомое на обед.
— Что за херня, — шепчет Стайлз, но потом осознаёт, что цветок выглядит знакомо — такие же Королева подкармливала кровавым мясом с костей в своём саду.
Ошеломлённо втянув в себя воздух, Стайлз оглядывается вокруг с подозрением, но не замечает никаких эльфов со злобными усмешками, которые могли бы напасть на него с плотоядным цветком. Да и вообще, этот малыш, похоже, рад его видеть. Очень похоже на лозы и побеги — стоит ему только расчувствоваться, как вокруг сразу начинает что-то прорастать. Но ни одно из его растений раньше не кусалось.
— Я немного знаю об эльфах.
Стайлз немедленно вздёргивает голову, видя перед собой силуэт Питера на фоне солнца.
— Правда?
— О некоторых видах, — продолжает тот с небольшой ухмылкой. — Их так много. Я всё пытаюсь разобраться, к какому из них относишься ты. Власть над растениями, нет исцеления, аллергия на железо — пока что совершенно непонятно. Но зато мне известно, что это такое, — он кивает в сторону кусачего растения. — Могу рассказать, если хочешь.
— А с чего ты взял, что я не знаю?
— Тогда почему ты так удивился, когда тебя укусил твой же цветок? — усмехается Питер. — Он рождён из крови. Вчера на землю пролилась твоя кровь, а она, ровно как и твои слёзы, призывает растения.
Стайлз сморщивает нос, бросая взгляд на цветок.
— Я не буду больше его кормить, — заявляет он.
— И не нужно. Их размер зависит от того, сколько крови пролилось, но как только они прорастают из земли, то могут сами охотиться на насекомых… или других существ, если они больше. Очень странно, что ты об этом не знаешь.
Стайлз закатывает глаза.
— Там, откуда я родом, мне не приходилось терять много крови, — отвечает он, и это не совсем ложь — на природе до крови почти никогда не доходило, а вот внутри зданий ничего прорасти не могло.
Питер смеётся.
— Ты мне нравишься, — бросает он через плечо, уходя. — Такой же творческий подход к правде, как и у меня.
Стайлз провожает его сердитым взглядом и тихонько отодвигается от плотоядного цветка.
Он ждёт всё утро и день, но так и не может уловить момент для побега, потому что рядом постоянно ходит кто-то из стаи.
***
На следующее утро небо оказывается затянуто тучами, явно предвестниками грозы, но Стайлза всё равно выводят на прогулку даже при отсутствии солнечного света и снова привязывают к дереву. При этом Дерек отвечает сердито и односложно на все попытки его разговорить.
А прямо перед уходом он угрюмо сообщает:
— Мы с Бойдом, Джексоном и Корой поедем в город. Скотт и Эрика остаются, поэтому не делай глупостей.
— Я никогда не делаю глупостей, — отвечает Стайлз с широкой улыбкой.
Дерек оглядывает его, но, похоже, не улавливает лжи, а поэтому кивает и нехотя уходит.
Оставшись в одиночестве, Стайлз задумывается, действительно ли кроме Скотта и Эрики больше никого нет. Он доходит на всю длину верёвки и вытягивает шею, пытаясь получше разглядеть парковку. Там нет ни пикапа, ни фургона — возможно, его действительно оставили лишь с двумя охранниками.