А полон двигался и двигался проторенными путями Фракии, даже пополнялся по пути возами с зерном, овцами и коровами. Выведники склавинские, носясь по окрестностям, не растрачивали время, прихватывали все, что можно было захватить у ушедших под защиту крепостей ромейских куриалов, и прихватывали беспрепятственно. Пока не наткнулись на таких же падких на дармовщинку, как и сами.
— Эй, вы, кто будете? — спросили ближайших, тех, кто хозяйничали на куриальском подворье около свиней и овец — резали или кололи их и бросали на телегу.
Те опешили, потом бросились к коням и, бросив нахапанное, сиганули через загородку и подались прочь.
— Обрин? — переспросил предводитель.
— А ты не видел? Лица имеют темные, как у тех, что в болотах сидят. И космы, заплетенные в косы, ленты-кисточки, на концах.
— Да они, обрины.
Весть стала вскоре известна славянам, которые шли впереди обоза, от них — тем, что позади и на расстоянии одного перехода.
— Не подавать вида, что видели и знаете, — повелели предводители охране — идите, как шли.
Те так и действовали. Были лишь бдительны и чутки, дальше, чем прежде, высылали выведников, однако шли с утра до ночи, если и останавливались на ночь, обставлялись телегами и собирались встретить обров из-за телег.
Так одну ночь, вторую, а на третью те же выведники доложили: обры вышли и встали впереди заступом. Все, тут уж сойдутся и померяются силой.
Скот и пленных отвели в сторону и оставили на других. Себя снова заслонили возами. На этот раз не со всех сторон — только спереди, от реки до лесных зарослей под горой и не в один, а в два ряда.
Обры не видели. Стояли и ждали полон в двадцати римских стадий. Когда не дождались, как и славяне, послали вперед выведников. Те недолго задержались перед повозками. Остановились на изгибе пути, что поворачивал круто влево, оглянулись и скрылись за тем же изгибом. Теперь все зависело от того, как будут действовать обры: ударят всей конной силой на заслон или будут искать обходные пути? Было бы лучше, если бы пошли на телеги. За ними надежнее защищаться. И дольше защищались бы. А тем временем обходной путь беспрепятственно прошли бы склавинские тысячи. Он не такой уж и близкий, обходной путь, даже для конных не менее трех суток надо. Зато, когда посланные в обход тысячи одолеют его, выйдут за спину обрам и замкнут выход из гор еще одним заслоном. А это половина победы, если не вся она, долгожданная победа.
Получилось, как ожидалось, хотя и не совсем. Те из склавинов, что сидели за возами, защищались упорно, так упорно, что павшие перед повозками обры и их кони стали еще одним заграждением. И все же выстояли. Ибо обры тоже явили в той сече не меньше, чем они, склавины, упорство. А еще изобретательность: не пробившись через заслон за день, воспользовались ночью, разбросали, убрав стражу, повозки у реки и хлынули в тот пролом в склавинский заслон всем конным наводнением.
Что произошло потом, не многим суждено было видеть. Порубив всех, кто был в лагере и попал под руку, обры ни на секунду не остановились. Вероятно, за день еще видели и знали: это не те сокровища, на которые зарятся. Те где-то там, позади разгромленного лагеря, поэтому тем воспользовались, что рассвело уже, и бросились на поиски плена, повозок с сокровищами. Кто — в ближайшие ущелья между гор, кто, преодолевая не далее, как позавчера пройденный склавинами путь.
Вожделенного плена не нашли на том пути, зато встретились с очередным заслоном склавинов, на раз таким, что пришлось встать и подумать, как пробиться сквозь него. А пока думали, склавины успели преодолеть необходимый путь и запереть аваров в горах.
Когда Ателу поведали о том, он не поверил.
— Этого не может быть.
— Так есть, предводитель. Склавины обошли нас за горами. Они отходят от Фессалоник всей ратью, их здесь тьма.
— Откуда знаете? Кто сказал такое?
— Схваченные нами склавины.
— Не, правда, это. Ложь! Вас вводят в заблуждение. Сколько тех, что встали заслоном на путях до городка Сардык?
— Не знаем.
— Так узнайте! То, наверное, из Склавинии поступила славянам помощь. А помощь — не та сила, которую должны бояться.
Метался, будто загнанный в ловушку зверь. И верил: не может быть, чтобы ему уготовили здесь наихудшее. С ним вон, сколько воинов — шестнадцать турм. Разве такой силе можно заступить путь, или такую силу сдержит кто-то и одним, и вторым заслоном? Сметет, как детскую запруду на пути сточных вод… Впрочем, не рвался вперед, ждал, когда придут и скажут: «Правда, твоя, хакан-бег, тех, что заслонили нам путь, мизер. Мы сломаем им шею и теми турмами, что имеем при себе».