— Вы могли бы подъехать к зданию ФБР к половине шестого? Встретимся в приемной.
— В здании ФБР, ха? Круто! Кажется, мне придется оставить оружие в машине! — И Кирби вновь мелодично рассмеялась своим забавным и в то же время тревожащим смехом, в котором угадывался определенный подтекст. — Ладно, до полшестого! Пока!
— Пока, — пробормотала я.
И она отключилась.
— Кто это? — спросил Алан.
Я уставилась на него невидящим взглядом и через минуту ответила, пожав плечами:
— Возможно, телохранитель для Сары. Думаю, мы изрядно повеселимся.
Терри Гиббс улыбнулся и пригласил нас в кабинет. Помещение было небольшое: в центре стол, вдоль стены шкафы для хранения документов. Мебель казалась подержанной, но достаточно прочной. Я оценивающе посмотрела на Гиббса, когда он жестом предложил нам присесть на мягкие стулья напротив стола.
При взгляде на Гиббса всякого посещала мысль, что он никак не может определиться с имиджем. Лысый, Гиббс щеголял бородой и усами; высокий, широкоплечий и атлетически сложенный, насквозь пропах табаком. Он носил очки с толстыми стеклами, которые только подчеркивали его красивые голубые глаза. На Гиббсе был костюм, явно дорогой и явно не из магазина готового платья; правда, галстук отсутствовал. Тем потрепаннее по контрасту выглядела мебель.
— Знаю, о чем вы подумали, агент Барретт, по глазам прочел, — улыбнулся Гиббс.
У него был приятный голос, спокойный и плавный, не слишком низкий, не слишком высокий. Идеальный для адвоката.
— Вы сопоставили костюм за тысячу долларов и обшарпанный кабинет.
— Вы правы, — согласилась я.
Гиббс снова улыбнулся:
— Я — человек-оркестр. Деньги лопатой не гребу, но дела мои в полном порядке. Вот и приходится выбирать между роскошным кабинетом и великолепным костюмом. Я выбрал второе. Клиенты могут простить адвокату рухлядь в кабинете, но никогда не простят дешевый костюм.
— Прямо как у нас, — согласился Алан. — Можете сколько угодно совать парню под нос свой жетон, но впечатление обычно производит пистолет.
— Точно, — кивнул Гиббс.
Он подался вперед, положил руки на стол.
— Я хочу, чтобы вы знали, агент Барретт. Не в моей компетенции открыть вам имя учредителя фонда Лэнгстром. Этически и юридически я связан правилами адвокатуры, — серьезно сказал он.
Я кивнула:
— Понимаю, мистер Гиббс. Надеюсь, у вас не возникнет проблем с повесткой в суд, которую мы вам пришлем?
— Никаких, при условии, что это законно отменит мои обязательства.
— Итак, что вы можете рассказать?
Гиббс откинулся на спинку кресла и вперил взор в пространство над нашими головами.
— Клиент появился у меня приблизительно десять лет назад, желая основать фонд в пользу Сары Лэнгстром.
— Мужчина или женщина?
— Мне очень жаль, но я не могу вам этого сказать.
— Почему? — нахмурилась я.
— Клиент потребовал соблюдения полной секретности. По этой причине все оформлено на мое имя. У меня есть доверенность, я управляю фондом, и гонорар выплачивается мне непосредственно из фонда.
— А вы не заподозрили, что человек, требующий столь строгой секретности, имеет дурные намерения? — спросил Алан.
Гиббс бросил на него пронзительный взгляд.
— Конечно, заподозрил. Я навел справки и выяснил, что Сара Лэнгстром осталась сиротой — ее мать убила отца и застрелилась сама. Если бы я знал тогда, что родителей Сары убил неизвестный преступник, я сразу же отказал бы клиенту. Но поскольку убийцей считалась мать девочки, у меня не было причин для отказа.
— Мы проводим повторное расследование и не склонны полагать, что это было самоубийство, совершенное после убийства, — сказала я, наблюдая за его реакцией. — Оно могло быть организовано с целью произвести подобное впечатление.
Гиббс на мгновение закрыл глаза и потер лоб, словно ему причинили боль.
— Чудовищно, если это правда, — вздохнул он и открыл глаза. — К сожалению, я пока связан условием не разглашать информацию, полученную от клиента.
— Что еще вы можете сообщить, не нарушая это условие? — спросил Алан.
— Фонд — это определенный капитал, предназначенный поддерживать дом семьи Лэнгстром и обеспечивать Сару средствами к существованию до восемнадцати лет. Тогда она сама станет его владелицей.
— И какова сумма?
— Я не вправе называть точные цифры. Скажу только, что Сара сможет безбедно жить долгие годы.
— Вы отчитываетесь перед своим клиентом?
— Как ни удивительно, нет. Я полагаю, существует своего рода надзор, метод, с помощью которого клиент следит за мной — проверяет, не злоупотребляю ли я служебным положением. Но я ни разу не встречался с ним со дня основания фонда.