Он отодвинулся от стола вместе с креслом, скрестив ноги, резким движением закинул их на стол, взял гитару и начал петь. Его лицо, закрытое маской, было обращено к луне.
Страсть снова получила здесь права гражданства, и Лика, молодая, созревшая для любви, не могла остаться равнодушной к этому. Нельзя безнаказанно беседовать о любви, о ее утехах, ибо невольно поддаешься ее сладостному томлению. Почти все гости разбрелись по дворцу, и лишь несколько парочек нежно ворковали, стоя у окон с рюмкой розового ликера в руке. Госпожа Сожак целовалась со своим капитаном. Долгий теплый вечер, тонкие вина, изысканные блюда, приправленные различными специями, музыка и цветы – все это сделало свое дело и ввергло Отель Веселой Науки во власть любовных чар.
Человек в красном продолжал петь, но и он был одинок.
«Чего же он добивается? – с недоумением спрашивала себя Лика. – Чтобы я бросилась ему в ноги и взмолилась: возьми меня!»
При этой мысли она вся затрепетала и закрыла глаза.
Ее раздирали сомнения и самые противоречивые чувства. Еще накануне она готова была признать себя побежденной, но сегодня все ее существо восставало против этого искушения. «Он завлекает женщин своими песнями». Когда-то, в далеком Пуату, это наводило на нее ужас, а сейчас, здесь казалось таким прекрасным. Лика встала и вышла из гостиной, «подальше от соблазна», как сказала она себе. Но тут же, вспомнив, что этот человек – ее муж перед богом, она в отчаянии тряхнула головой. Она чувствовала себя потерянной, ей было страшно. Получив суровое воспитание, Лика робела перед этой слишком вольной жизнью. Она жила в то время, когда всякое проявление слабости влекло за собой угрызения совести и глубокое раскаяние.
Лика великолепно понимала, что Жорж стремится привязать ее не узами брака, а узами любви. Будь она женой другого, он вел бы себя с ней совершенно так же. Разве кормилица была не права, когда говорила, что этот человек в сговоре с дьяволом?
Спускаясь по парадной лестнице, она встретила обнимавшуюся парочку. Женщина что-то быстро шептала, словно читала жалобную молитву. Дворец был наполнен вздохами. Лика в своем белом платье бродила по парку. Увидев Сербало, который тоже в одиночестве слонялся по аллеям, раздумывая, видимо, над тем, что он скажет своей слишком целомудренной подруге, Лика улыбнулась.
«Бедняга Сербало! Интересно, останется он верен своей любви или же покинет ее ради другой девушки, менее жестокой?»
По лестнице неуверенным шагом спускался шевалье Жермонт. Тяжело дыша, он подошел к Лике.
– Чтоб они сдохли, все эти слащавые кривляки! Моя подружка до сих пор была такой покладистой, а тут вдруг залепила мне пощечину. Я, видите ли, недостаточно деликатен для нее.
– И право, вам уж пора сделать выбор, кто вы: распутник или спутник духовного лица. Возможно, вы оттого и страдаете, что еще не решили, в чем ваше призвание.
Побагровев, он подошел к ней совсем близко, дыша ей прямо в лицо винным перегаром.
– Я страдаю оттого, что ломаки вроде вас дразнят меня, словно быка. С женщинами у меня один разговор.
И не успела Лика сделать движение, чтобы защититься, как он грубо рванул ее к себе и своим жирным слюнявым ртом прижался к ее губам. Она отбивалась, дрожа от отвращения.
Глава 22
– Мессир Жермонт! – раздался вдруг голос.
Лика в ужасе узнала в мужчине, стоящем на верхней ступеньке лестницы, графа Стима. Он поднял руку и сорвал с лица маску. Она увидела его искаженное гневом лицо, от которого могло бы бросить в дрожь даже самого мужественного человека. Медленно, нарочно подчеркивая свою хромоту, он стал спускаться, и, когда дошел до последней ступеньки, в руке его блеснула шпага, которую он вынул из ножен.