— Чтоб ты сдох, Корвус.
Вторая атака была столь же проста. Поединка не получалось. Валерий не стал продолжать эту комедию, отбил очередной удар и на обратном замахе перерезал Постумию горло. Потом обернулся к легионерам, посмотрел на их озадаченные лица.
— Скоро будет война и то, что сейчас произошло, станет уже не важно, но сейчас мне нужно, чтобы никто об этом не знал. Если кому‑то нужно заплатить за молчание, пусть скажет сразу.
За всех ответил декурион.
— Ничего не надо, трибун. Ты поступил как должно, и мы поступим также.
В селение они добрались ближе к рассвету. Там их ждали. На поляне стоял небольшой отряд Стратия, люди Сегеста, а вскоре подъехал и сам Сегест. Ему рассказали о событиях ночи, и вождь сразу стал задумчив.
— Придется усилить охрану, а твоей жене нужно как можно скорее уехать.
— Марсы не нападут на нас по дороге? — спросил обеспокоенный Стратий.
— Денториг, вождь сигамбров в большом почете у марсов, а он наша родня, поэтому не переживай, достойный, до Ализо вы доберетесь в безопасности.
Стратий кивнул, и пошел к своему отряду, а Валерий задал Сегесту вопрос, который занимал его с момента окончания лесного боя.
— Я слышал про Сегимунда. Он ушел к Арминию из‑за меня?
Сегест качнул головой.
— Нет, Марк Валерий, просто он молод, несдержан и хочет показать свою доблесть. Что же пусть будет с Арминием, присмотрит там за моими людьми, которые против моей воли ушли к сыну Сегимера, а я постараюсь оправдать его перед наместником.
— Ты не веришь, что Арминий поведет германцев к величию?
— Что мне до германцев, если после этой войны не будет херусков — он печально улыбнулся — но сейчас уже ничего не поделаешь. Вестники посланы, мятеж скоро начнется.
Валерий подошел к Манию и передал триста денариев.
— Авл, ты поедешь с моей женой в Рим, охраняй ее по дороге. В Риме Стратий проводит тебя в дом Диогена Сотера, передашь ему письма. Триста денариев тебе как уговаривались, а награду получишь у Диогена Сотера.
Маний кивнул.
— Сделаю, трибун — однако вид у него выражал крайнюю степень расстройства — ты останешься с войском?
— Таков мой долг. Если пожелаешь, в Риме Сотер возьмет тебя на службу, и присмотри за Альгильдой. Это очень важно.
— Как скажешь, только знаешь, хотел бы я остаться здесь, с легионом.
Буховцев улыбнулся.
— Поверь, Авл, в Риме тебе будет лучше и спасибо за все.
Оставшееся время он провел с Альги. Им нужно было поговорить о многом, но не получалось, разговор не клеился. Альгильда расспрашивала о жизни в Риме, хотя было видно, поговорить хотела о другом, но боялась расплакаться, а у Валерия просто все замерло внутри. Отпускать ее не хотелось, но и оставлять было нельзя. А еще хуже было то, что он не понимал, зачем это делает. Важное задание как‑то отошло на второй план. Главным было то, что у него пропало желание покидать этот опасный и вместе с тем такой интересный мир, ведь Альги была здесь. Когда рассвело, караван стал готовиться к отбытию, и Альгильда не сдержалась, расплакалась и подбежала к Валерию.
— Марк, я буду ждать тебя, поклянись что вернешься. Вернешься, чтобы не случилось.
У Буховцева в горле стоял ком. Он обнял ее и произнес слова клятвы, просто чтобы успокоить.
— Клянусь, Альги, я вернусь, чтобы не случилось.
По телу прошла дрожь, и окружающий мир против его воли расцвел красочными волнами энергий. Серой тенью перед ним проплыл образ горы. Идущий из его тела жгут вспыхнул, закрутился и снова слился с белесым куполом неба. Валерий слегка опешил от неожиданного зрелища. Вот что бывает, когда человек, клянется, тем более такой непростой человек, как он. Он понял, что клятва стала частью его жизни и теперь ему придется исполнять ее, хочет он того или нет.
Альгильда тоже что‑то поняла, ее лицо просияло, а Валерий, как ни странно успокоился. Он уже видел много чудесного и невозможного, и многое теперь сам считал возможным. Что же, он вернется сюда, обязательно вернется, раз обещал. Главное теперь, найти камень, а дальше как хотите, Евгений Андреевич и вы господин Скворцов, но вам придется опять отправить меня в Рим.
Он стоял и смотрел, пока караван не скрылся на лесной дороге, а потом вместе с легионерами поехал в главный лагерь. Через день он вернулся в лагерь девятнадцатого легиона, и принял дежурство. Перебитую охрану у ручья нашли и все пришли к выводу, что Тита похитили ради выкупа, поскольку кроме состоятельного семейства никакими другими выдающимися качествами трибун не обладал. Еще через два дня пришла весть о завершении мятежа в Паннонии, а еще через день после этого, прибыл вестник — восстали хавки и ангриварии на севере. На следующий день сообщили о восстании марсов на юге.